Разводящий Апокалипсиса - Сергей Щеглов Страница 8

— Майлз, — тихо сказал он. — Вы что, не понимаете, что случилось? Вон там, в бутылке, — он указал пальцем на Полирема, — место, недоступное Т-порталу! И создано оно магией. Вы понимаете? Магией!

— Как я вам уже не раз говорил, — ответил Донован, — я ничего не понимаю в этой вашей магии. Что же касается моей работы, то, на мой взгляд, мне здесь делать нечего. До встречи у принца!

— Майлз! — закричал Валентин, хватая англичанина за рукав. — Да ведь в такой бутылке можно уморить кого угодно, хоть великого мага! Разве это не угроза безопасности Эбо?!

— Угроза, — спокойно согласился Донован. — Но припомните-ка, кто эти бутылочки создал.

С этими словами англичанин освободил свой рукав из рук опешившего Валентина и исчез в розовых сполохах Т-портала.

Ну я их создал, подумал Валентин. И что с того?

А то, ответил он сам себе. Не бог весть какая это угроза, по сравнению с уничтожением тальменов, утоплением трети Побережья и Хеором в бутылке. И вовсе никакая это не угроза по сравнению со мной, бывшим бухгалтером, бывшим оперативником внешней разведки, а ныне — независимым оператором Обруча Валентином Шеллером, повелителем Шкатулки Пандоры и хозяином горного замка. Донован, как всегда, абсолютно прав.

— Продолжим? — прогудел Тангаст, кладя Валентину на плечо свою необъятную и довольно увесистую ладонь. Валентин чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности.

— Что — продолжим?! - спросил он в состоянии, близком к панике.

— Учение, — возвестил Тангаст. — Ты победил в поединке, но помнишь ли ты, как ты это сделал?

— Да вроде, — пожал плечами Валентин. Он уже не раз убеждался, что однажды удавшееся заклинание навсегда остается в мышечной памяти, и привык доверять своим способностям.

— Тогда встань туда, — Тангаст указал на небольшой холмик шагах в тридцати от себя, — и преврати мой фаербол в третью бутыль из тайгла!

— Опять? — удивился Валентин. — Я думал, мы займемся самим тайглом…

— Ты пришел сюда учиться, — нахмурился Тангаст, — а не проводить исследования. Сейчас я знаю, как научить тебя гасить фаерболы. Когда я смогу научить тебя разрушать тайгл, я прикажу тебе разрушать тайгл. Встань туда и жди моего удара!

Валентин молча поплелся на указанное ему место. Ему совсем не хотелось творить очередные чудеса, ставящие в тупик всемогущих тальменов и магов-гроссмейстеров. Но Тангаст был прав — выученные заклинания следует доводить до автоматизма.

Даже такие.

Едва Валентин забрался на холмик, как Тангаст открыл огонь. Вскидывая руки для ответного заклинания, Валентин уже знал, что никаких сюрпризов больше не будет. «Воронка» послушно трансформировалась в «грушу», благополучно миновав стадию цепной реакции. У ног Валентина бесшумно материализовалась литровая бутылка, напоминающая земные бутылки из-под шампанского. Наклонившись, Валентин коснулся ее пальцем; обволакивающий холод убедил его, что заклинания сработали верно.

Доновану будет в чем охлаждать коктейли.

— Тайгл? — прокричал Тангаст со своего места.

— Он самый, — кивнул Валентин. — Давайте еще фаерболов!

Тангаст выпустил следующий фаербол, затем еще и еще. Валентин перехватывал их на лету, со все возрастающей ловкостью трансформируя магическую энергию в разнообразные предметы. Через некоторое время ему надоело напрягать фантазию, и он принялся создавать обыкновенный песок.

Именно таким и запомнилось Валентину это утро — одинокая фигурка принца Акино, мечущий фаерболы Тангаст и мягкий шелест сыплющегося из воздуха горячего белого песка.

Прошло не меньше часа, прежде чем Тангаст перестал швыряться фаерболами. И тут же ударил молнией.

От неожиданности Валентин присел, втянув голову в плечи. Руки сами проделали все необходимое; дождавшись, когда стихнут раскаты грома, Валентин восстановил зрение — и увидел у своих ног еще одну сверкающую бутылку. Похоже, подумал он, я становлюсь настоящим магом. У меня появляются собственные дурные привычки.

— На сегодня все, — объявил Тангаст, подходя к Валентину поближе. — Жду тебя завтра, в это же время.

Валентин только головой покачал. Невозмутимость Тангаста, только что столкнувшегося с невероятными вещами, побывавшего перед лицом неотвратимой смерти, но ни на йоту не отступившего от своего учебного плана вызывала вполне понятную зависть. Сам Валентин уже несколько минут нервно теребил переговорное кольцо.

— До завтра, учитель! — выпалил он и тут же вызвал Донована.

Англичанин отозвался мгновенно.

— Одну минутку, Шеллер, — сказал он. — Сейчас я напомню принцу, что никуда его Полирем из бутылки не денется… Это Донован. Время! Конечно же, готовы. Да, у вас. Ну, вот и все, — произнес Донован за мгновение до того, как холодные иглы пронзили все тело Валентина и он очутился со своим собеседником нос к носу.

Через круглый стол, установленный в кабинете принца Акино.

Валентин оказался здесь уже в третий раз, и потому не стал изумленно озираться по сторонам. Как бы скептически принц ни относился к роскоши, его кабинет все же украшали несколько сувениров. Сувениров, которые врезаются в память даже бессмертным тальменам.

Во главе овального стола из толстого молочно-белого стекла стояло потускневшее от времени крепкое деревянное кресло. Именно оно было здесь главным раритетом — кресло, сделанное принцем Акино больше шести веков назад и подтвердившее его право называться мастером дерева. Немногие из жителей Эбо знали, что всемогущий принц многие годы провел в ученичестве у деспотичного и грубого мастера Салливана в далеком Байсане. Посмотрев на кресло, Валентин в очередной раз подумал, что удивительно мягкий характер Акино сформировался именно в те годы, как ответная реакция на самодурство и упрямство Салливана.

По правую сторону и чуть позади от кресла находилось превосходно исполненное чучело огромного мускулистого воина. Его лицо выражало запредельную ярость, правая рука сжимала огромный меч, занесенный в яростном замахе. Удар этого меча должен был прийтись прямо по сидящему в кресле человеку, и воин выглядел настолько живым, что мало кто решился бы сесть на место принца.

Валентин взглянул в лицо легендарному Варвару Коргу — и отвел глаза. Он знал, конечно, что чучело было создано магическим искусством Тангаста спустя век после грандиозных похорон Корга, основателя первой империи Побережья. Но все равно Валентина не покидало ощущение, что внутри этого набитого минеральными волокнами тела живет яростная, не знающая пощады душа кшат-су-олир Корга Первого.

Поежившись, Валентин перевел взгляд влево. Там, на небольшом подиуме вдоль всей стены, находилась рельефная карта Жгучих Песков — наверное, самой большой пустыни во Вселенной. Карта изображала период от начала возведения страны Эбо до самых последних дней; сжатый в какие-то десять минут, этот грандиозный процесс разыгрывался здесь волшебными песчинками раз за разом, день за днем. Валентин проследил возвышение кольцевых гор, увидел сгущающиеся черные тучи, сплошным потоком хлынувшие с южного океана, чтобы напитать влагой будущее внутреннее море, и тряхнул головой. Бог с ней, с историей, подумал он. Пора и делом заняться!