Герои Зоны. Мы - мутанты - Александр Шакилов Страница 8

И угодила в кабину экипажа.

Взрыв: вспышка и дым, кабину разворотило.

Потеряв управление, самолет резко накренился и врезался в бетонку. Его стабилизатор и шпангоуты смяло, фюзеляж из клепанного фрезерованного алюминия и композитов треснул, точно скорлупа ореха, по которой со всей дури ударили молотком. Оторвало двигатель и потащило к зданию терминала для VIP-клиентов. Из багажного отделения через дыры в фюзеляже выбросило опутанные сетями поддоны с грузом.

Я оторопело смотрел на то, как горели краска и грунт для защиты от коррозии под ней, и думал о выборе Милены. Франкфурт? Почему Франкфурт-то, а?! Что Милена забыла в Дойчленде? Германию, как и весь Евросоюз, раздирают на части междоусобицы. Демонстрации и бунты, погромы и столкновения с полицией – вот чем славен город-герой Франкфурт. Неужели у Милены там родственники обитают? Тогда почему я ничего об этих внучатых племянниках и троюродных дедушках ни разу не слышал?..

Нестерпимо воняло горелой изоляцией, а я все ждал, что люди начнут покидать аэробус, что все обошлось, все целы… Вот-вот с криком «Джеронимо!» Милена вместе с Патриком выпрыгнет из самолета, и над ними раскроется купол парашюта. И никак иначе! И все равно, что никаких парашютов в принципе быть не может…

Через пассажирские двери никто не вышел. Ни те, кто купил билет, в бизнес-класс, в котором дают подушки под спину и задницу, ни те, кто наскреб евро на эконом, где вообще обходятся без подушек.

А ведь огонь уже добрался до топливных отсеков в центроплане!

Рвануло так, что мало не показалось. Я аж присел и чуть отвернулся.

Рядом со мной с грохотом врезалось в бетонку кресло с подлокотниками и… подзатыльником? Эта точно часть обстановки бизнес-класса – обтянутое горящей кожей кресло само разложились в кровать.

Я стоял и смотрел на это чертово кресло, и рот мой открылся для крика, но я не мог выдавить из себя ни звука.

Из ступора я вышел, лишь когда мимо промчался алого цвета пожарный автомобиль быстрого реагирования. На борту цистерны белела полоса, а на дверце кабины я увидел цифры «33». Следом за пожаркой поспешили в месту катастрофы еще три такие же восьмиколесные – собранные в Прилуках на базе шасси ракетоносца МАЗ-543.

Притормозив у груды горящего металла, пожарки через лафетные стволы принялись оплевывать горящие обломки порошком и пеной. Из машин высыпали парни в серой униформе с люминесцентными полосами и со шлемами на головах и забегали туда-сюда.

И тогда я побежал к ним, к самолету, к жене и сыну, которым никак без меня, которых надо спасти!..

Отчаянно завывая, меня обогнали две машины «скорой помощи». Обе они притормозили возле «ракетоносцев», к которым пожарные уже успели подтащить с десяток тел.

И тут одну «скорую» подняло в воздух и, разворотив ее огненной вспышкой, вмиг искорежив до неузнаваемости, швырнуло на вторую, которая тотчас загорелась.

Теракты! Это спланированная серия терактов!..

Я бежал вперед, перепрыгивая через горящие обломки.

Взрыв, вторую «скорую» подбросило и опустило на бетонку. Двери оторвало и отшвырнуло. И тут взорвалась пожарка. Вокруг меня, куда ни глянь, все полыхало. Но все меня мало волнует, мне надо к самолету. И по фиг, что разодранный фюзеляж объят пламенем, неприятность эту мы переживем. Да, Милена? Да, сынок? Я сейчас, подождите чуточку, и я помогу вам, папочка уже идет!..

Воздух раскалился, он жег кожу, обжигал легкие. На голове тлели волосы и обгорели ресницы. Но я, путаясь в собственных ногах, щурясь, потому что влагу со зрачков мгновенно слизывало, продвигался вперед. И болезненные ощущения мои в тот момент были вовсе не важны. И вообще весь я, с потрохами и желаниями, растворился в одном порыве: найти своих, спасти их, вынести из огня. Меня же нет без семьи, мне надо к семье, я хочу обнять сына и поцеловать жену в губы, пусть даже губы мои превратятся в угли!..

Но меня, уже почти что ослепшего, схватили и потащили прочь от пожарища.

Я вырывался, бил ногами, кулаками размахивал, локтем врезал в забрало шлема так, что оно треснуло. Потом меня сбили с ног, скрутили руки за спиной и навалились сверху так, что ребра, и так уже пострадавшие, затрещали.

– У него шок! Сейчас ему успокоительного и…

Укола я не почувствовал.

А дальше – забытье…

Пришел в себя уже в больнице: все вокруг резало глаз стерильной белизной, все пропахло лекарствами. Рядом возвышался коновал в голубеньком халатике поверх дряблого тельца и в шапочке на седенькой головке. Из-под толстенных линз очков докторишка участливо смотрел то на меня, то на приборы, от которых по мне тянулись провода датчиков.

– Молодой человек, у вас просто поразительная способность к регенерации! Всего за пару часов ожоги практически полностью…

– С детства – как на собаке, – буркнул я, отлепив от себя присоски и свесив с кровати ноги.

Не объяснять же медику-пенсионеру, что мой организм частенько странно себя ведет – причем по собственному усмотрению, без моего на то согласия или же повеления. Такое бывает с теми, кого мама с папой зачали в Чернобыльской зоне отчуждения.

– Да любой собаке до вас… – возбужденно сверкнув очками, начал было доктор.

Но я его перебил:

– Теракт в аэропорте… Самолет сбили. Кто-нибудь выжил?

Доктор отвел взгляд и покачал головой.

– Неужели никто не выжил?! – Я отказывался в это поверить, ведь это невозможно, чтобы Патрик и Милена погибли. – Недавно мы с Патриком… Так сына моего зовут, он был на том самолете… Так вот мы по ящику научно-популярную передачу про космос смотрели вместе, а потом Патрик сказал, что мечтает стать космонавтом… А теперь что, его нет?! Совсем нет?!

Избегая моего взгляда, доктор шагнул к небольшому столику, на котором стояли подносы с медицинскими инструментами и взял с него пульт от небольшого телевизора, висевшего на стене.

– Это сейчас по всем каналам, – сказал он и нажал на кнопку пуска.

На ожившем экране возникла та самая дикторша, которая недавно рассказала всем и каждому в Вавилоне об ограблении банка, где хранились сбережения крупнейших кланов мегаполиса.

– Руководство нашего телеканала и руководители землячеств «Америка», «Азия», «Африка» и «Кавказ» выражают соболезнования семьям погибших. Расследование причин катастрофы уже начато, к нему подключены лучшие специалисты нашего города и приглашенные палачи из Киева…

Я больше не слушал ее, я до рези в глазах всматривался в бегущую строку внизу экрана. Это список погибших пассажиров рейса Харьков-Франкфурт: Иванов Петр Васильевич, Бедросов Гурген Арамович, еще кто-то, и еще, и еще, и никакой Милены среди них нет, и Патрика нет!..

Не было.

Вот эти буковки в бегущей строке: «…Краевая… Краевой Патрик Максимович…»

И в глазах вновь становится темно.