Всадник - Анна Одина Страница 8

Молчаливое пиршество (общались только Оррант с Джонаром) продолжалось достаточно долго, пока наконец некоторые эфесты, опьянев от вина, не стали терять контроль над собой – опрокидывать посуду и цепляться за стол. Оррант сразу заметил это, как и то, что подозрительный Калэрн почти ничего не ел и не пил. Но почему-то вместо того, чтобы насторожиться, Орранту захотелось смеяться. Голова его шла кругом – он не чувствовал себя захмелевшим, из разума как будто убрали мысли, заместив их теплым воздухом. Весело смеялся и Джонар.

– А правда ли, – сквозь приступы веселья говорил он Орранту, – что у вас два сердца?

– Откуда вам это известно? – радостно спрашивал эфест.

– Так мы уже посмотрели одного из ваших! – ответил Джонар.

– Что? – продолжал смеяться царь.

Внезапно Оррант замер, осознав, что не понимает собеседника. Он посмотрел туда, где несколько минут назад сидел Темар, но птицы не было. Тогда царь оглядел стол – и, о ужас! – из всех эфестов увидел одного лишь Калэрна, сидевшего с идиотской ухмылкой на лице. Оррант повернулся к Джонару… но там сидел кто-то другой – человек с взъерошенными волосами и перебинтованной правой рукой.

– Привет, – сказал он Орранту с неприятным торжеством в голосе. – Узнаешь меня, мореплаватель? Я Темар.

Оррант огляделся. Никогда раньше он не чувствовал себя загнанным в угол зверем и лишь теперь понял, каково это – предчувствовать, что скоро прольется кровь. Твоя кровь.

– Что тебе нужно? – спросил Оррант, чтобы потянуть время.

– Ничего, – ответил Темар. – Только вы и ваш корабль.

– Ты думаешь, эфесты уйдут из-под стен Санганда, если вы убьете нас? – спросил Оррант. Вопрос был совершенно лишен смысла: в отсутствие царя никто не стал бы штурмовать цитадель. Рука его тем временем медленно поднималась к фляжке с отваром, который все эфесты носят между сердец – он позволяет им войти в состояние «чистой войны», мидр.

– Во-первых, почему «если»? – осведомился Темар. – Большая часть твоего отряда и так мертва, а мои люди сейчас тщательно изучают их – не так, как ты оглядел представителя моего народа, а досконально. А во-вторых, вы можете находиться у Больших Ворот хоть до скончания моря – у Санганда достаточно запасов, чтоб простоять закрытым тысячу лет.

– Я рад за вас, – ответил Оррант. Затем что было сил он вскричал: – HephÆsti, a Røk!! – и выпил отвар. Слуги Темара уже связывали Калэрна и оттаскивали его куда-то во тьму. Царь кричал одному себе.

Секунду, необходимую отвару, чтоб ударить по той части мозга Орранта, которой у людей соответствует locus coeruleus [15], и подавить ее активность, эфест потратил на то, чтобы понять все и посмеяться над своей наивностью. Ведь рассуждая, что заманивать в ловушку пятнадцать человек из семисот не имеет смысла, Оррант исходил из того, что сангандцы хотят уничтожить его войско, чтобы снять осаду. Теперь стало ясно: эскадра не доставляла жителям замка никакого неудобства [16]. Именно эти жители, каким-то образом перевоплотившись в птиц, приманили эфестов к воротам и оказали показное сопротивление, чтобы имитировать военный конфликт. Зачем? Все дело было в гиптских кораблях и в самих эфестах – в их изучении. Обитателей мрачного острова интересовала анатомия врагов, их технологические достижения – словом, то, что вкупе с таинственными умениями сангандцев могло бы сделать их непобедимыми. Что ж, Орранту оставалось сражаться. Он не боялся смерти, но не хотел погибать глупо.

Читатель готов сравнить эфестов, входивших в мидр, с знакомыми всем берсерками («одетыми в медвежью рубашку», а вероятнее, сражавшимися обнаженными) или ассасинами (по распространенному поверью, творившими свои мрачные дела, отведав гашиша). Сравнение уместно лишь постольку, поскольку с человеком, принимающим внутрь нечто особенное, происходит нечто неожиданное – и только. Те же берсерки, как ведал певец варяжской древности Снорри Стурлусон, были довольно суровыми мужчинами, имели обыкновение в нетерпении грызть край щита, и не взять их было ни огнем, ни железом. В длительных плаваниях воеводы часто отпускали берсерков на берег, чтоб те могли дать этой ярости выход. Эфесты не могли похвастаться ничем подобным: щитов не грызли (если б Оррант и захотел, он бы не смог – щита у него не было), а главное, не становились неуязвимыми, хотя их немалый болевой порог и повышался.

Дети Мирны владели более ценным даром. И без того очень быстрые, под воздействием мидра эфесты перемещались молниеносно. В состоянии «чистой войны» их разум освобождался от других мыслей и служил исполнению одной оптимизационной задачи: уничтожить максимальное количество противников и выжить. Итак, читатель, представь – время замедлилось специально для тебя. Ты окружен врагами. Они хотят тебя убить. Надо выжить. Что ты сделаешь? Что делает Оррант?