Эрдейский поход - Руслан Мельников Страница 8

– Так ведь дружина, воевода... – чуть не стонал Всеволод, – та малая дружина, что с тобой остается...

– Дружину свою я пополню. Взамен ушедших призову тех, кто сейчас в отлучке. И новых ратников наберу. Потребуется, правда, время, чтобы отыскать подходящих и обучить новичков хоть немного. Но если промедлить сейчас, после времени у нас не останется вовсе. Ни на что не останется. Ибо дни мира сочтены. Ясно тебе, наконец?!

Всеволод сглотнул, кивнул. Все верно... Мудрый старец воевода прав, как всегда.

– Тогда может, сотней не ограничиваться? – предложил Всеволод. – Раз уж беда такая, не пора ли из лесов-болот выйти да общий клич кликнуть, а, воевода? Созвать княжеские дружины, ополчения мужицкие собрать, с татарами соединиться. И еще союзников найдем – враг-то общий. И навалиться на нечисть всем миром. Чтоб сразу, чтоб быстро да чтоб наверняка? Чтоб загнать темных тварей обратно.

Невеселая усмешка и качание седой головы были ему ответом.

– Всем миром не выйдет, Всеволод. Войска скоро не собираются. Союзы быстро не заключаются. А чем больше и разношерстнее рать, тем медленнее она движется. Не поспеть тебе с такой ратью до прихода Черного Князя. И главное, на наших князей надежды мало. Наши князья вон друг с другом договориться не могут. Все старшинство друг у друга оспаривают да грабят сосед соседа. То же – и татарские ханы. После смерти Чингисхана среди них тоже согласия нет. А в такой усобице повсеместной велик соблазн темных тварей по своему усмотрению использовать. И путь им новый сюда проложить. Нет, Всеволод, не для того сторожа наша от мира таилась, чтобы сейчас открываться. Раз уж в Закатной стороже кто-то границу отомкнул – и здесь желающие сыщутся. А колдунов-ведьмаков, что рудную черту стереть смогут и власть имущим прислужить не против, везде хватает. Им только укажи, где проклятый проход имеется.

– Неужели никого нельзя взять в помощь?

– Кого можно – те не поверят, – Олекса безнадежно махнул рукой. – Кто я для них такой? Старик лесовик из гиблых болот. Самого за нелюдь скорее примут, чем слушать станут. И не объяснишь никому ничего, покуда темные твари здесь не объявятся. А как объявятся – поздно уж будет. Да и убоятся многие с порождениями темного обиталища сражаться. А кто не убоится... Не обучены ведь простые дружинники и мужики-ополченцы серебром против нечисти биться. Друг с другом – это да, на это они мастера. Но с отродьем темного обиталища им не совладать. Только сытью волкодлакской да упыринной станут. Того ли ты хочешь?

И – опять правильные, опять – мудрые слова.

Всеволод поник.

– Порубежье хранить – то наша забота, сторожная, – тихо проговорил Олекса. – Потому и посланы гонцы с Закатной стороны по сторожам.

Старец воевода смотрел в глаза, ожидая.

– Куда? – Всеволод склонил голову. – Куда мне надлежит вести сотню? Где именно находится Закатная сторожа, он не знал. Как не ведал и о том, в каких странах укрыты прочие заставы, оберегающие границы между обиталищами. Эту тайну Олекса Всеволоду еще не открывал.

– На закат пойдете, – ответил старец-воевода. – За горные вершины, куда прячется светило. В страну, именуемую Залесьем.

– Залесье? Это...

– Это угорский край [1]. Сами угры нарекли его Эрдей. Волохи, коих там тоже немало, именуют Трансильванией [2].

– Король угров – латинянский приспешник, – нахмурился Всеволод. – И Галицкую Русь под себя подмять хочет.

– Не об угорской короне речь идет, – старец Олекса тоже свел брови. – И не о Галицком княжестве. А о спасении всего людского обиталища.

Всеволод опомнился. Да, в самом деле... Вовремя его одернули. Спросил:

– Много ли народу проживает в Залесье?

– Людей нынче там осталось немного, – горько усмехнулся воевода. – Зато полно нечисти. И Черный Князь стоит у границы миров – об этом, главное, не забывай. Все остальное тебе поведают в дороге.

Старец встал. Дал понять, что разговор окончен.

Всеволод поднялся тоже:

– Кто? Кто поведает?

– Спутники твои. И проводники.

Воевода зычно кликнул:

– Входите, гости!

Скрипнув, отворилась дверь. Сеней в избе травника не было, и с улицы в густой полумрак хлынул свет. Так хлынул – аж зажмуриться с отвычки захотелось. Солнце стояло в зените. На небе – ни облачка. И не верилось сейчас в существование темного обиталища, над которым светило не поднимается вовсе.

В избу вошли двое. Знакомые уже незнакомцы. Дверь осталась открытой.

Всеволод проморгался, пригляделся. Рассмотрел гостей из закатного Залесья получше.

Сначала – того, что слева, что худ, высок и строен, как кол, как жердина. Спину иноземец держит прямо, голову – высоко. Такая осанка не каждому дадена. Такую осанку с раннего отрочества вырабатывать надобно.

И взгляд тоже... Сверху смотрит незнакомец. Спокойно, надменно, уверенно. Благородных господских кровей, видать, гостинек-то. Приказывать привык, а не подчиняться. Но не спесив при этом. Точнее, прятать истинные чувства научен под холодной маской. Умен и выдержан, и норов не покажет, коли нужно для дела. До поры, до определенных пределов не покажет.

Лицо... Худое лицо. Большой нос. Губы – сжаты и чуть-чуть скривлены в не очень приятной улыбке. Щеки – впалые, даже сквозь курчавую бороду видно, как скулы проступают. После длительного поста, тяжкой болезни или долгой несытной дороги такие щеки бывают. Кожа – бледнее обычного. Но впечатление немощного, изможденного и бессильного иноземец не производит. Скорее – наоборот. И в избу вон вошел в боевом наряде.

На голове – толстая плотная шапочка с тугой набивкой и смотанным по челу венчиком. Подшлемник, судя по всему. Поверх невзрачного дорожного плаща сброшен кольчужный капюшон. Вблизи хорошо видно: сталь намертво спаянная и сплетенная с серебром.

Спереди плащ распахнут, так что взору открыты отделанные серебром же пластины нагрудника и длинная кольчужная рубаха с рукавами. И тоже вся – от ворота до подола – поблескивает белым металлом.

Интересно. Очень...

Сапоги – дорогие, крепкие. Серебрёными поножами прикрытые. Со шпорами на пяте. На шпорах – шипастые колески. Золото, но опять-таки с серебряной отделкой. Но золото... А золотые шпоры о многом говорят. Знатный витязь, небось, из закатных стран пожаловал.

Из-под полы плаща торчат ножны. Клинок в них упрятан длинный и тяжелый. Таким особенно хорошо с коня рубить.

Лет тридцати этому, с длинным мечом и золотыми шпорами, будет. Или около того.