Пропавшая ватага - Андрей Посняков Страница 8

– Ой! Ты что разделась-то?

– А жарко! И ты, милый, кухлянку сними. Постой, помогу лучше.

Подбежала – голая по пояс, – сдернула с мужа оленью рубаху, погладила по плечам.

– Ах, моя милая!

Юный остяк бросил весла, повернулся к жене, обнял за бедра, целуя в пупок. Потом потрогал руками тяжело вздымавшуюся девичью грудь, застонал, закусил губы, стаскивая с верной супруги узкие оленьи штаны, бросил на дно челнока шкуру…

Теплые лучи солнца золотили белое тело Ус-нэ, ее стройные бедра, высокую грудь с темно-розовыми твердеющими сосками, кои Маюни тут же принялся покрывать поцелуями, чувствуя, как ударила в голову кровь. Устинья прикрыла глаза, с трепетом отзываясь на ласки и ощущая жгущий внизу живота жар. Раздвинув колени, она притянула мужа к себе, выгнулась и тяжело задышала, устремляясь душой в чистое и высокое небо.

Лишь колыхался челнок. То ли от волн, то ли… Нет, скорее, от волн – похоже, вновь поднялся ветер, развернувший суденышко поперек.

– Сейчас, милая…

Приподнявшись, Маюни схватил весло и вдруг замер. Позади челнока, в полете стрелы, высилось неизвестно откуда взявшееся судно, огромный, куда больше струга, корабль с узорчатой, словно боярские хоромы, кормой и белыми, в два ряда, парусами на трех высоченных мачтах!

– О, великий Нум-торум! – потянувшись к бубну, с удивлением прошептал остяк. – Это еще что за чудо?

Весельев Хойнеярге

Дом главного колдуна славного города Хойнеярга старого Еркатко Докромака располагался невдалеке от храма мужского бога и представлял собой не какую-нибудь там хижину, а вполне просторное жилище, крытое тонко выделанной шкурой нуера. Зубастый череп хищника был укреплен над входными воротами, выполняя функцию оберега, дюжина имевшихся в доме покоев-комнат выходила в большую овальную залу с шестью колоннами из мощных стволов лиственницы, привезенной из далеких южных земель. Свет в залу попадал через круглое отверстие в крыше, в случае дождя закрывавшееся прозрачной паволокой из крыльев стрекоз, впрочем, с дождем Еркатко умел неплохо справляться – как-никак колдун, и все его за то уважали. Пусть даже в Хойнеярге только, так ведь и город-то не маленький, огромный – целых пять тысяч душ, этакое-то многолюдство!

Покровителем города считался веселый бог Хоронко-ерв, в честь которого частенько устраивались праздники-карнавалы – с пьяным весельем, песнями, танцами, веселыми девками, уж никак не обходилось без них. Праздники привлекали в Хойнеярг множество гостей не только из близлежащих селений, но и из самой столицы. Правда, некоторым столичным гостям Еркатко Докромак был все же не очень-то рад. Вот как сейчас…

Вытянув ноги, старый колдун в задумчивости возлежал на ложе, две юные наложницы в набедренных повязках и в ожерельях из перьев чесали ему пятки специальными заговоренными палочками из самшита, что, по мнению колдуна, было совершенно необходимо для сохранения телесного здоровья и поддержания твердости духа. Полуголые рабыни исполняли свое дело старательно, посматривая на своего господина с плохо скрытым страхом – Еркатко Докромак слыл человеком веселым, только вот веселье его было несколько определенного склада.

– Сильнее, сильнее чеши! – отвлекшись вдруг от своих мыслей, колдун с неудовольствием посмотрел на ту невольницу, что сидела слева.

Девушка вздрогнула, нажав на палочку с такой силой, что та не выдержала и с треском сломалась.

– Ну вот, – погладив лысую голову, огорченно промолвил старик. – Всегда так! Экие нерадивые мне достались помощницы. Подь сюда, дура!

Девушка поднялась с колен, встала – худенькая, даже можно сказать, тощая, с недавно оформившейся пухленькой грудью.

Колдун больше с нею не разговаривал, усмехнулся, пробормотав заклинание, подчинившее несчастную девушку своей злобной воле. Повинуясь приказу колдуна, юная рабыня дернулась и, сорвав с себя набедренную повязку, склонилась, упершись руками в колонну. Старец поднялся с ложа, похотливо погладив невольницу по спине, потом вдруг отошел, уселся, глянул на вторую девчонку, ударил колдовским словом. Та – тоже худенькая, только ростом чуть выше первой и с не такой крепкой грудью – послушно побежала за колонны, сняла висевшую на стене плеть и, подойдя к незадачливой своей подружке, с размаху ударила. Раздался сдавленный крик, наложница стегнула еще раз, и еще…

– Да кто так бьет? – вскочив с ложа, издевательски воскликнул колдун. – Дай сюда плеть! Смотри… вот как надо!

Он ударил с оттяжкой, умело и с удовольствием, так, что едва ль не фонтаном брызнула кровь. И тут же ласково погладил несчастную по плечу, протягивая ей плетку:

– А теперь ты попробуй… Вспомни, как она только что тебя била, и не стесняйся. Ну!

Теперь наложницы поменялись. Девушка с окровавленной спиной хлестала свою плачущую напарницу с такой силой, что Еркатко довольно потирал руки и хохотал, а потом, развалившись на ложе, вытянул руки:

– Ну, идите теперь ко мне обе! Да смотрите, будьте нежны и ласковы, а ежели выйдет как в прошлый раз, то я вас…

Рабыни быстро стащили с колдуна одежду, обнажив старческую кожу, желтую и сморщенную, как брюхо беременной самки волчатника. Старый похотливец довольно засмеялся, показав такие же желтые, как и кожа, зубы, вытянутое, как морда волчатника, лицо его засияло блаженством и похотью, колдун тяжело засопел, схватил одну из наложниц за волосы, и вдруг…

– К тебе славный вождь Та-Ертембе, мой господин. Говорит – по важному и неотложному делу.

– Пусть подождет! – рыкнул старик. – Хотя… Ладно.

Еркатко махнул рукой – все равно любовные игрища были уже безнадежно испорчены. Ладно, в следующий раз, быть может – вечером, ночью… Тем более хитрый старец хорошо представлял себе, зачем именно явился военный вождь. Верно, все по тому же делу, что с недавних пор тревожило и самого колдуна.

– Скажи вождю – я рад его видеть! – милостиво кивнув слуге, Еркатко Докромак накинул на узкие плечи накидку и цыкнул на дев. – Прочь пошли, пиявки! Ежели и вечером такими вялыми будете – скормлю вас священному дракону. Как раз ему подойдете, нуерихи тощие, дракон-то наш косточки погрызть любит.

Рабыни испуганно переглянулись и тут же убежали прочь, едва не столкнувшись с вошедшим в залу вождем – высоким мосластым мужчиной лет сорока с круглым и плоским, как блин, лицом, испещренным многочисленными шрамами и татуировками. Такие же рисунки, изображавшие славные победы и толпы униженных пленников, покрывали и руки, и грудь вождя, виднелись из-под короткой нерпичьей куртки, бог ато расшитой речным жемчугом и причудливыми раковинами с далекого побережья. Волосы на голове сего славного воина дыбились причудливыми рогами могучего трехрога, к поясу была прицеплена нефритовая палица с изящной, отделанной золотом рукоятью.

– Рад видеть тебя, славный Та-Ертембе!

К приходу высокого гостя Еркатко Докромак переместился с ложа в высокое кресло, подле которого стояло еще одно такое же, правда, чуть ниже.