Аллоды. Большая игра - Дмитрий Янковский Страница 8

Усмехнувшись, Эльвин расправил крылья и уселся в кресло. Арест настолько его шокировал, что разум, на какое-то время, впал в ступор, ничего не анализировал, а лишь фиксировал события. Но теперь желание хоть как-то объяснить произошедшее самому себе сделалось очень острым.

Но ни одна из версий, чем мог быть вызван арест, не приходила в голову. Мешала абсурдность случившегося, отсутствие всякой логики в поведении Совета. За совершение подвига принято награждать, а не наказывать.

Первая версия так и сформировалась – из-за несовпадения собственной логики Эльвина с логикой Совета, выраженной в столь неожиданном действии. Что если подвигом свои действия считал только сам Эльвин? Могло такое быть?

Принципиально – да. Если советники не поверили ни единому слову капитана патрульной эскадры. Привыкшие плести интриги, они могли заподозрить в интригах и Эльвина, со всеми вытекающими последствиями. Впрочем, обижаться не на что. Никаких доказательств, кроме подбитого флагмана, Эльвин ди Гран представить не мог. А значит, вполне возможен совсем другой ход событий, чем заявленный им. Допустим, молодой капитан, по неопытности, погубил патрульную эскадру в столкновении с самой обычной эскадрой Империи, и, чтобы не понести заслуженного наказания, выдумал историю с несуществующим крейсером нового типа.

Но такой вариант, при чуть более подробном осмыслении, показался Эльвину чересчур плоским, лишенным ряда доказуемых моментов. Пробоины на корабле были сделаны новыми хадаганскими пушками, стреляющими заклинаниями, а значит, на них нет следов личной сигнатуры конкретного мага. Это легко проверить и легко доказать, что сразу доказывает наличие у Империи неизвестного ранее оружия, черпающего магическую энергию прямо из астрала, без посредства магов.

Значит, не поверить его словам не могли. Эльфийские маги наверняка корабль уже по досочкам разобрали. Что же тогда?

И тут в голове Эльвина ди Гран возник сначала лишь намек на версию, затем этот намек окреп, сформировался в идею, и вскоре от него уже было не отмахнуться.

А что если Совет решил временно не предавать всеобщей огласке происшествие с патрульной эскадрой? Скрыть его от всех союзников, и от канийцев, и от гибберлингов? Учитывая склонность эльфов к интригам, такой вариант можно было рассматривать вполне серьезно. В него вписывался ряд странностей.

И уж точно этим можно было объяснить неожиданное пленение Эльвина, ведь он тогда становится единственным свидетелем, способным выдать тайну Совету Лиги.

Правда, оставался и ряд вопросов, на которые сам капитан ответа не находил.

Первый и главный – зачем эльфам вообще скрывать столь важную информацию от союзников? Одной природной склонности к интригам, на взгляд Эльвина, для этого недостаточно. Наверняка причина была весомее. И второй – почему с Эльвином не попытались просто договориться? К примеру, взять с него клятву о неразглашении тайны.

Впрочем, ответ на второй вопрос можно было дать на основании логики. Договориться можно только в том случае, когда стоит задача предотвратить случайную утечку информации, по рассеянности, глупости, из желания заработать. Но если кто-то попытается выведать секрет силой, тут уже договора действовать перестают, а вступают в игру совершенно иные факторы, такие как пытки, а то и допрос с применением магии, на котором обычному эльфу вряд ли удастся хоть что-то скрыть.

Соответственно и методы сохранения тайны должны быть уровнем выше. И самый действенный из них – физическое устранение свидетеля. К счастью, эльфы, склонные к красоте поступков, вряд ли пойдут на столь грубый шаг, как убийство представителя своей расы. Это куда больше присуще людям, то и дело воюющим между собой, чем кому-то еще. А вот пленение… Да, такое возможно.

И все же казалось странным, что члены Совета Восьми Домов намерены что-то скрыть от союзников по Лиге. По большому счету, информация, добытая Эльвином, могла помочь разработать систему мер, призванную вернуть баланс сил между Империей и Лигой. При всем могуществе эльфов, заняться этим следовало всем вместе.

Но могли быть причины, о которых Эльвин просто не знал. Дураку понятно, что не случайно местом проведения очередного Великого Бала назначили аллод Ди-Ардер. Наверняка в замке сейчас идет оживленное обсуждение случившегося между советникми, и, возможно, уже есть сведения от магов, исследовавших повреждения на флагманском корабле. Такие проблемы не решаются за один день, но ведь недаром эльфы на весь мир прослыли лучшими магами! Возможно, секрет Империи уже понятен, и осталось воплотить его в жизнь, создать корабли, не уступающие напавшему на эскадру хадаганскому крейсеру.

В этом случае Большая Игра, затеянная Советом Восьми Домов, вполне могла быть оправданной. И куда более полезной для Лиги, чем простая передача сведений о наличии у Империи нового оружия. Сведения, сами по себе, могли вызвать скорее панику. А вот передача в руки союзников готового прототипа – дело совсем другое.

Если дело обстояло именно так, а логика говорила за это, то Эльвин ди Гран готов был принести себя в жертву, как разменную фигуру в большой игре. Не очень приятно чувствовать себя разменной фигурой… Но благополучие Лиги в целом, и эльфийского народа в частности, казалось Эльвину более важным. К тому же, заключение долго не продлится. Лишь до создания прототипа и передачи его союзникам.

Придя к такому умозаключению, плененный капитан ощутил себя значительно лучше и воспрянул духом. Никто не будет гноить его в тюрьме дольше, чем это потребуется. Как только создадут прототип, информация, добытая Эльвином, утратит всякую ценность, а потому и держать капитана в заключении не останется необходимости.

Эльвин поудобнее расправил крылья и, не раздеваясь, улегся на кровать.

«Разменная фигура, – подумал он. – Любая фигура важна, если ее ход приводит к победе».

В зал трибунала Эльвина ди Гран сопроводили двое стражников-канийцев. Эльвин еще вчера все для себя решил. Что бы ему ни вменяли – соглашаться. Нет смысла чинить помехи Большой Игре, затеянной членами Совета.

Но, вопреки ожиданиям Эльвина, в зале, кроме трех судей, оказался секретарь, прокурор и даже адвокат. Это насторожило. Зачем городить огород для явно формального заседания, призванного без затей заточить капитана эскадры в Офицерскую Башню?

В голове Эльвина мелькнула предательская мысль: а что если он ошибся? Что если нет никакой продуманной интриги, что если Совет уже передал союзникам сведения о новом оружии хадаганцев? Что если никто и не пытался использовать Эльвина, как разменную фигуру в Большой Игре? Что если Совет, посовещавшись, усмотрел в действиях капитана эскадры признаки преступления, и теперь, по всем правилам, решено наказать нерадивого офицера?

Эльвину сделалось нехорошо. Недоброе предчувствие крепло, несмотря на то что никаких промашек вспомнить не получалось. Но это на его взгляд.

Выхода не было. Все станет ясно по ходу судебного заседания. Но спокойствие все же покинуло Эльвина ди Гран, и он не мог скрыть внешние признаки волнения.