Ричард Длинные Руки - бургграф - Гай Юлий Орловский Страница 8

Моряки замолчали, такой ответ явно слышат впервые. Капитан некоторое время изучал меня так же внимательно, наконец кивнул:

— Садитесь, ваша милость. Когда предлагают что-то бесплатно, надо быть настороже, в сладком червячке чаще всего стальной крючок. Но мы, предупреждаю, из тех, кто заглатывает такие крючки... и выплевывает, съедая червячка.

Матрос добавил хмуро:

— А иногда... и самого рыбака.

Второй моряк, высокий и настолько жилистый, как будто с него содрали всю кожу, обнажив мышцы, чем-то напоминает муляж из анатомии, тем более что весь какой-то красный, будто докрасна обожженный на солнце или слепленный из красной глины. Он присматривался ко мне испытующе поверх пивной кружки, но помалкивал.

Капитан наконец кивнул на него:

— Это мой боцман, Иварт. А этот, говорливый, Сенешаль. Не сенешаль, а Сенешаль, хотя говорят, что и настоящий сенешаль приложил к его появлению на свет руку. И не только руку.

Я ответил вежливо:

— Счастлив встретить таких людей. — Капитан усмехнулся:

— А уж как счастливы мы, что родились такими! — Сенешаль коротко ухмыльнулся:

— Родились?

— Стали, — поправил себя капитан с ясным удовольствием. — Стали!.. Так за что вы готовы платить так щедро?

— Просто за разговор, — сообщил я легко. — Дело в том, что я прибыл издалека. Не хочу хвастаться, но всего пару недель тому назад я был еще на Перевале...

Моряки переглянулись, боцман кивнул, как будто я подтвердил какие-то его догадки, а капитан спросил с недоверием:

— Это что же... с той стороны?

— С той, — подтвердил я.

— Там, говорят...

Он не закончил, я мягко прервал, ибо если я плачу, то я и расспрашиваю, а не меня:

— Главное, чего там нет, так это моря. Кораблей там отродясь не видели. И я не видел. Вот сегодня впервые... А уж про загадочный Юг, который вы своими глазами видели, у нас только слухи! Вот и восхотелось мне побывать на той стороне океана. Но в порту первое разочарование: почти все каботажники плавают только вдоль берегов, а открытого моря побаиваются.

Первый матрос, который Сенешаль, хохотнул:

— Побаиваются? Не то слово.

— Дрожмя дрожат, — добавил Иварт. — Они даже смотреть боятся в сторону открытой воды.

— Почему? — спросил я.

Он хмыкнул:

— Когда плаваешь, не выпуская из вида берег, не страшно даже плотникам. А открытое море... В большом море есть еще и свои моря, поменьше. Где с горячей водой, где с холодной, а где и вовсе...

Он перехватил строгий взгляд капитана, поперхнулся, а второй сказал поспешно:

— Да-да, каботажники — это не моряки. Это так. Поджатохвостые.

— Вот-вот, — согласился я. — Поджатохвостые. А про вас говорят с почтительным страхом и уважением. Только вы, сказали они, умеете переплыть океан.

В глазах капитана промелькнуло глубокое удовлетворение, как мы, мужчины, легко ловимся на лесть, чуть напыжился и сказал с той скромностью, что паче гордыни:

— Ну почему же... Еще Кучырь ходит... И даже Седьмой...

— Уже не ходит, — поправил боцман. — После того как вернулся чудом на половинке своей посудины. И без мачт... Если бы ветер не пригнал... Из всей команды Седьмого осталось трое.

Капитан кивнул:

— Да, не ходит, а жаль. Да и Кучырь поговаривал, что пора бросать эту игру с морским дьяволом. Ладно, мы в самом деле ходим на Юг. И что дальше?

Я сказал просто:

— Хочу туда.

За столом воцарилась тишина, матросы смотрели вытаращенными глазами. Сенешаль попытался что-то сказать, но боцман, повысив голос, рыкнул мощно:

— А почему нет? Если благородный господин хочет, почему он должен себе отказывать? Если у него, конечно, есть чем заплатить.

— Есть, — ответил я как можно небрежнее, играя богатенького наследника, который уже дорвался до папиного сундука. — С этим проблем не будет.

В наступившем молчании капитан в задумчивости барабанил пальцами по краю стола, звук был такой, будто стучали камешками.

— Вы где остановились? — Я сдвинул плечами.

— Нигде. Я намеревался сразу на корабль....

Они переглянулись снова, всё то же нечто неуловимое скользнуло между ними, словно мгновенно обменялись целым каскадом слов и мыслей, сжав их неведомым архиватором. Капитан проговорил наконец с непривычной для человека его наружности деликатностью:

— Благородный сэр... нам, конечно, приятно, что вы платите за такое дорогое вино и весь ужин, но... как бы это сказать помягче, благородных лордов так часто бьют по голове... и хотя у вас шлемы, но что-то в черепушке перебалтывается, верно? Вы что же, всерьез решили, что вот так можно прийти в порт, заплатить за проезд и сразу же отплывете?

— Нет, — признался я. — Сперва приведу коня и свою собаку.

Они снова переглянулись, в глазах капитана я увидел даже восхищение такой наивной наглостью.

— Ах да, еще коня и собаку! А почему не стадо коров?

— Думаю, — ответил я в тон, — коровы и за океаном — коровы. А такого коня и такой собаки не найти. Впрочем, как и такого корабля, как у вас.

Он вздохнул:

— А где поселитесь?

— Не знаю, — ответил я честно. — Я же сказал, что въехал в город и сразу — в порт. Знатоки указали на этот кабак.

Матросы уже смеялись откровенно, капитан качал головой:

— Неужто за Перевалом все такие... Иварт, а не переселиться ли нам туда? Будем щипать их, как гусей. Состояние нагребем, сами лордами станем...

Иварт прогудел зычно:

— Дык неинтересно без моря.

Капитан сокрушенно покачал головой.

— И то верно. Какая жизнь без моря? Ладно, благородный сэр. Найдите место, где остановитесь, и сообщите нам. А мы перед отплытием на Юг пришлем гонца.

Боцман гоготнул:

— Если не забудем.

Сенешаль тоже загоготал, наблюдая за моим лицом. Я поднялся, высыпал на стол горсть золотых монет.

— Гуляйте, угощайте команду. Как только устроюсь, сразу сообщу. Как долго собираетесь протирать штаны на берегу?

Сенешаль суетливо сгреб золотые монеты в пригоршни, растопыренными локтями укрывая от взоров гуляк за другими столами. Капитан, даже не взглянув на золото, сказал задумчиво:

— Считайте, вам повезло. Мы уже всё закончили, а товар на корабль как раз грузят. Дней через десять поставим паруса и выйдем в море.

— Десять дней, — вырвалось у меня. — Что-то я ползу к этому Югу, как черепаха.