Жесткий старт - Дмитрий Янковский Страница 8

Через минуту конвульсии прекратились, Дора несколько раз дернула ногой и затихла навсегда. Тана сощурилась, вздохнула и спокойно легла на кровать. Теперь утро не казалось ей таким уж беспросветно ужасным.

Жизнь на фабрике барона Касо оказалась куда тяжелее, чем Тана могла предположить. К тому же началась она с двух недель карцера за убийство Доры. Сидя в глухой каморке, в которой даже для сна было устроиться сложно, Тана мечтала выйти оттуда и заняться хоть чем-то, а не просто сидеть, сидеть, сидеть, слушая, как падающие где-то капли воды отбивают секунды ее ускользающего существования.

Но выход из карцера не принес ожидаемого облегчения. Работа на фабрике была адовой, а поспать удавалось хорошо если пять часов. Обычно бывало меньше, от чего быстро накапливалось хроническое недосыпание. Похоже, это было одно из средств, с помощью которых рабы держались в повиновении. Невыспавшиеся, отупевшие от однообразной работы люди превращались в зомби, двигались вяло и оставляли всякую надежду на спасение.

Фабрика называлась швейной, но это была просто не особо остроумная шутка кого-то из охранников. На самом деле барон Касо держал в своих руках производственные мощности по выпуску космических кораблей самого разного класса, в том числе и для военных целей. И фабрика, на которую попала Тана, занималась проклепкой обшивки легких челноков. Здесь, на планете, создавались малогабаритные обшивочные модули, которые доставлялись на орбитальную базу-филиал, а там уже из них собирались корпуса челноков.

День за днем Тана проводила в оглушительном грохоте с тяжелой трубой клепальной машины в руках, скрепляя листы внешней обшивки молекулярной проклепкой. День за днем. Приложила клепало к обшивке, надавила всем телом, нажала спуск, вздрогнула от удара и грохота, прокашлялась от удушливого силиконового дыма, приложила клепало к следующему дециметру шва, и все сначала. В день она должна была совершить ровно три тысячи таких ударов, от каждого из которых мутилось в глазах. Пока не выполнишь норму, еды не дадут и спать не позволят. Поначалу Тана выполняла норму за шестнадцать часов, теперь укладывалась в четырнадцать. Но на сон все равно оставалось слишком мало времени. Слишком мало.

Надо сказать, что после первого осмотра охранники не так уж сильно домогались Таны. Выглядела она после карцера неважно, да и тяжелая работа не способствовала улучшению внешнего вида. К тому же строгий запрет старшего надзирателя Роя, переданный Яном всем, усмирил пыл охраны. Местные же лесбиянки, вроде погибшей Доры, связываться с Таной не желали. Она казалась им не настолько лакомым кусочком, чтобы неожиданно и страшно расстаться с жизнью во сне.

Другое дело – мужчины-рабы. Для них внешний вид Таны все равно казался выше всяких похвал, поскольку, в сравнении с остальными рабынями, она была еще свежа и каторжная работа еще не успела сказаться на ней неотвратимым образом. В цеху женщины с мужчинами работали вместе и Тана постоянно ощущала на себе похотливые взгляды, которые отягощали и без того не легкую жизнь. Хорошо хоть спали в разных бараках.

То и дело во время работы Тана получала непристойное предложение уединиться за листами обшивки то от одного раба, то от другого. В качестве платы за это предлагалось сделать за Тану часть ее нормы – от ста до двухсот ударов клепалом. Но даже когда сил не было совсем, Тана отказывала. Несмотря на статус рабыни, она считала, что тело женщины может быть отдано мужчине только в знак величайшего доверия и любви, а не за деньги и не по принуждению.

Надо сказать, что проблем с другими рабами почти не было. Это касалось и мужчин, и женщин. К удивлению Таны она стала замечать, что Ян всегда оказывается рядом, как только назревает конфликт. Другие заключенные не могли похвастать таким вниманием. Заметила Тана и то, что Ян изменился. Точнее изменился его взгляд, который охранник бросал на девушку при встрече. Из похотливого он превратился в задумчивый, почти отрешенный. Такие взгляды бывают у религиозных фанатиков, Тана видела их в репортажах по мультисети.

Это заставило девушку задуматься. Не имея никакого опыта в общении с мужчинами, кроме грязного осмотра в первый день рабства, она не совсем понимала, что происходит в голове и в душе Яна – если предположить, что у такого человека может быть душа. Но в голове его точно происходило нечто для него новое, и Тана понимала, что охранник находится в неадекватном состоянии.

Как-то ночью, после отбоя, Тана тихонько проползла под кроватями к койке, где спала ее новая подруга по имени Рада. С этой тридцатилетней женщиной они как-то незаметно сошлись, и, хотя времени на общение почти не было, это все равно можно было назвать дружбой.

Тана тихонько коснулась руки Рады и спросила:

– Ты видела, как смотрит на меня Ян?

– И что? – сонно спросила подруга.

– Что это с ним?

– Как что? Влюбился. А… Ну да, ты же совсем девчонка…

– Погоди ты! – оборвала ее Тана. – Я вот попробовала представить, что влюблена.

– В Яна, что ли?

– Да нет, ты с ума сошла! Нет, так, абстрактно. Представила мужчину, в которого могла бы влюбиться, и даже что-то к нему почувствовала.

– Поздравляю, – усмехнулась Рада. – Значит, клепало отнимает у тебя не все силы.

– Да я не о том!

– А о чем?

– Ну ты же была с мужчинами до рабства. Скажи, в тебя влюблялись?

– Ну да… – мечтательно припомнила женщина. – Было пару раз.

– И что?

– В смысле?

– На что мужчины способны в таком состоянии?

– Смотря какие. Но если смотрят на женщину так, как смотрит на тебя Ян, то на все. У них мозги перемыкает. Натуральным образом. Они как под гипнозом ходят…

– Серьезно? – улыбнулась Тана.

– Ну да. А что?

– Ничего. Спасибо, Рада. Спокойной ночи.

Несмотря на усталость, Тана заснула не скоро. Она поняла, что скорее всего жизнь подкинула ей как раз ту ситуацию, о которой она думала перед убийством Доры. И у нее появилась надежда. Ведь Ян служит охранником. И может быть… Нет, отдаваться ему Тана не собиралась. Она твердо решила не поступаться собой даже ради свободы. Но она подозревала, что в случае с Яном этого и не потребуется.

Однако утро пошло совсем не так, как предполагалось. И началось оно на час раньше обычного. Еще до подъема Тана проснулась от ощущения чьего-то присутствия, открыла глаза и увидела рядом мужское лицо и прижатый к губам палец.

– Тихо! – сказал незнакомец. – Тихо, не разбуди никого. Не представляешь, чего мне стоило выбраться из мужского барака и пробраться сюда.

– Зачем?

– Я хочу тебя.

– Но я тебя даже не знаю!

– Знаешь, – незнакомец приблизил лицо и Тана узнала одного из новых рабов, с которым вместе работала в «швейном» цеху. У него на лбу виднелся плохо сросшийся шрам. Почему-то именно он полностью завладел вниманием Таны, так она была ошарашена поступком незнакомца.