Великий маг - Юрий Никитин Страница 8

Я наоткрывал множество окошек, экран у меня громадный, чутьли не во всю стену, все помещается… пока что помещается, и мозг разогрелся,хватая информацию сразу из разных источников. Раньше лучшее образованиеполучали те дети дворян, у кого была бонна и школьный учитель из Франции, потом– дети графьев и партработников, а сейчас самые сверхценные люди – это те, ктоне получил принудительного образования, что вообще отбивает страсть к учебе, аобучился нужному сам, через Интернет. У них нет штампов, зашоренности,навязанных преподавателем или студенческим обществом взглядов. Такие «доходятдо всего» сами, а в помощь – все библиотеки мира, консультации по всемвопросам… согласитесь, это очень немало.

Если честно, то это невообразимо много. Во всяком случае,намного больше, чем получают обычные студенты в старообрядческих… в смыслестарозаветных… нет, старомодных вузах, колледжах и прочих академиях. Пусть дажеэти учебные заведения именуются элитными, суперэлитными, высококлассными, сдревними традициями… не понимая, что слово «традиция» сейчас работает против, ане за. Все равно в любых учебных заведениях выпускают специалистов, а прогрессуостро нужны творцы. Но творцами становятся только в процессе самостоятельного идаже несколько хаотичного обучения, когда обучающийся сам выбирает и скоростьусвоения материала, и темы, и их толкование.

Я додумал эту мысль до конца, очень уж она лестная, погладилсебя по голове, похлопал по плечу и даже сказал вслух:

– Ай да Пушкин, сукин сын!.. Ай да молодец!

Рука безуспешно шарила в хлебнице. Я повернулся и обнаружил,что ладонь шлепает по голой полке, будто ловит прыгающего лягушонка. Ладно, сырможно и без хлеба… но в холодильнике тоже хоть шаром покати. Черт, чего тольконе получаю по Интернету, а вот за продуктами приходится как дикарю в гастроном.

Мягко звякнул телефон, на экране появилась крупноформатнаяморда Благовещенского, чуточку подретушированная, без этого он не может, хотя,по мне, чего стесняться ранней лысины, у кого-то она уже с двадцати лет, аБлаговещенскому все-таки за сорок, ничего страшного. Правда, выглядит оченьмоложаво, больше тридцати лет не дают, но какая нам, мужчинам, на фиг разница,на сколько выглядим? Мы всегда орлы!

– Привет, – сказал я.

Телефон включился, до этого времени, пока я колебался, экрану Благовещенского оставался темным, что значит, никто у меня не отвечает, а сейчасон оживился, задвигался, сказал с подъемом:

– Здравствуй, вечный труженик!

– Привет, – повторил я, теперь уже дляБлаговещенского, предупредил сразу: – Денег не дам!

Он сделал обиженное лицо:

– Ну что ты такой приземленный?.. Я тебе хотел оВысоком…

– …а закончить: «…одолжи сто баксов»?

– Ну что ты, – повторил он, – я только хотелсообщить приятную новость…

– Какую? Сто баксов не дам!

– Последнюю пиратскую библиотеку прикрыли, –сообщил он. – Совсем хитрая была, дрейфующая, на корабле! Чуть ли не поднастоящим пиратским флагом. Потому и трудно было ее прикрыть, энтузиастпопался, боролся до конца! А там у него было полно твоих книг.

Я кивнул, новость в самом деле хорошая.

– Только что-то не верю, что так уж и последний.

– Его не просто прикрыли, но и посадили на семь лет. Заупорное укрывательство, за пренебрежение законодательством и все такое. Так чтос тебя в любом случае причитается! Ладно, пусть не сто баксов, но девяностодашь?.. Ну, восемьдесят?.. Семьдесят?

Я вздохнул.

– Полста дам. Я сейчас иду в булочную, пересечемся.

Он вскрикнул обрадованно:

– Сейчас выхожу!

Я с отвращением натянул шорты, не идти же на улицу вплавках, надел майку и пошел в прихожую. Барбос опередил меня, чуть не сбив сног, запрыгал у двери. Я вздохнул, надел ему ошейник, поводок оставил дома,булочная рядом, а Барбоса знает и любит весь дом, а также жильцы дома напротив.Булочная же посредине, так что никто не вопит: «Убэрите сабаку, пачэму бэзнамордныка?»

Новость хорошая, хотя не очень-то верю в полную иокончательную. В одном месте уничтожат, в другом открывают. А то, что онисуществуют, видно даже по емэйлам или по записям на форуме, где наивноспрашивают, где можно скачать на халяву ту или иную мою книгу! Вроде бы всепрекрасно понимают, что писатель живет только за счет издания книг, а все это«на халяву» – прямое воровство, но все-таки…

Писательский труд стал невыгоден в первую очередь из-затакого вот воровства, а уж потом под натиском видеокниг. Из литературы ушлипрофессионалы, что снабжали рынок добротными детективами, фантастикой,мелодрамами. Остались те, кому неважно, будут им платить или не будут, имглавное – увидеть свой текст. Как называются эти люди, объяснять не надо.

Так мелочная жадность и нежелание платить даже крохипогубили целую отрасль культуры.

Эти воры делали невинные глаза и говорили о высокой ролисвободы информации, но что-то не требовали, чтобы актеры играли для нихбесплатно, не требовали, чтобы их пропускали в кинотеатры за так, а вот чтобыавторы писали бесплатно – да. Дескать, вы пишите в свободное от укладыванияасфальта на дорогах время, а я скачаю вашу книгу на халяву. И не понимают, чтокогда автор пишет только в свободное от основной работы время, то он не простопишет урывками, пишет очень мало, но и… пишет плохо! Только в постоянной работеоттачивается стиль, язык, образы сюжеты, динамика. Словом, все то, что делаеткнигу интересной.

Авторам не стали платить, в литературе уцелели одниграфоманы. Если объяснять на пальцах, то графоманы – это люди, которые любят писать,обожают писать, но не умеют критически оценивать написанное. Им нравится все,что они написали: да, такие будут писать и бесплатно. А настоящие авторы всегданедовольны написанным. Им если не платить за этот труд, который они выполняют сотвращением, тут же перестанут стучать по клаве. Таким образом любитель халявыостался только с графоманскими произведениями. Их еще полно в текстовомварианте, но уже немало и в формате импов. Правда, пасбайму мало кто качаетдаже на пробу: все-таки средняя весит триста-четыреста теров, а это дороговатодля студента или школьника, основных халявщиков: с бесплатным Рунетом покончилираньше, чем с любителями бесплатного софта.

Барбос вихрем вылетел на лестничную площадку, пугнул двухподростков, гостей соседки, все трое вышли покурить, соседка сразу засюсюкала:

– Барбосик, ты наше чудо… И за что мы все тебя любим?

Парни пугливо посматривали на могучие челюсти Барбоса, а тотпрыгал вокруг соседки и старался лизнуть ей нос. Она смеялась, отмахивалась,поинтересовалась:

– В булочную?

– Да, – ответил я озадаченно, – а что, на мненаписано?