Артания - Юрий Никитин Страница 8

Черево вспикнул, торопливо соскочил на землю. Скилл фыркнул,но знатный бер, бросив коня, начал пятиться, пока не очутился за крупамиартанских коней. На площади народ не бежал, у торговцев здесь лавки, товар, новсе становились на колени, опускали головы, как покорные рабы, которым отрубятголовы.

Скилл сидел в седле неподвижный, надменный. Конь превратилсяв скалу – такой же могучий и несокрушимый, только чуть помахивал хвостом, чуя,как в зад дышит испуганный куяв, но лень поднять ногу и треснуть копытом.Придон, подражая все знающему брату, тоже выпрямился и сделал лицо каменнонедвижимым, хотя внутри все бурлило и клокотало.

Трубы прозвучали совсем близко: звонко, предостерегающе. Вдальнем конце опустевшей улицы показались легкие носилки с красным покрываломсверху и голубыми занавесками со всех четырех сторон. Носилки легко держали наплечах четверо крепких мужчин, все обнажены до пояса, все широкоплечие иширокогрудые, мышцы вздуваются красивые, выпуклые.

Придон ощутил смутное желание не то съежиться, не то вообщеукрыться под какой-нибудь одеждой. Но, как истинный артанин, раздвинул плечишире, выпятил нижнюю челюсть и постарался смотреть как можно неприятнее.

За спиной визгливо причитал Черево, вдруг умолк, как свиньяс кляпом во рту. По обе стороны носилок тяжело бухали в землю сапогами натолстой подошве очень богато одетые воины. Настолько богато, что Придон ощутилв этом странную красоту: пышные перья на железных шлемах, нагрудные латы,украшенные фигурами диковинных зверей, руки и ноги закрыты железными щитками, азазоры искусными кузнецами сделаны такими незаметными, что даже лезвие ножа непросунуть! Таких только боевым молотом, чтобы всмятку, как птичьи яйца…

А при одном взгляде на обувь сердце Придона дернулось отзависти. Легкая, из тонкой кожи, но с виду очень прочная, хороша и в степи, и влесу, и на горных тропах…

Носилки приближались, воины начали поглядывать на неподвижныхартан угрожающе. Кое-кто опустил ладонь на рукоять меча слева на поясе, на ходупрожигал этих дикарей ненавидящим взором. Впереди носилок на красивом и богатоукрашенном коне ехал немолодой человек, весь в золотых пряжках, кольцах,цепочках, в широком брыле, даже сапоги блестят золотыми набойками. Конь тоже сзолотыми бляшками на узде, золото на стременах, подпруга и та украшена золотымшитьем.

Всадник угрюмо и с неприязнью покосился на артан, на лицеотразилось колебание, но конь мерно двигался давно известной дорогой, и егохозяин, такой же немолодой и умудренный жизнью, похоже, решил проигнорироватьдикарей.

От носилок исходил свет, настолько ткань чистого небесногоцвета, радостная, словно смех осчастливленного ребенка. Этот свет падал на носильщиков,достигал охранявших носилки великолепных воинов, явно из знатнейших семейберичей, а то и беров. Придон невольно тронул коня, неосознанно стремясь, чтобыэтот свет, эта небесная благодать пала и на него.

Носилки проплывали мимо всего в пяти шагах. В щели междузанавесками показалась белая нежная рука, тонкая и с множеством колец напальцах, отодвинула на короткий миг… На Придона взглянуло удивленное девичьелицо.

Он выронил повод, обе руки ухватились за грудь. Вдругвзбесившееся сердце пыталось разломать свою темницу и, вырвавшись на свободу,броситься под эти носилки. Кровь вскипела, в ушах раздался грохот, словнопонесся табун в сто тысяч голов. Ноздри раскалились от горячего дыхания, а губысразу пересохли и покрылись коркой.

Занавески опустились, тонкие пальцы исчезли, словнопоследние лучики солнечного света. Носилки проплыли, удаляющиеся подошвы сапогмерно бьют в каменные плиты. За носилками еще с десяток пеших воинов, тожеодеты так, что за одну пряжку на одежде можно купить стадо скота, но Придонничего не видел, не ощущал, кроме того, что носилки уходят, уплывают,удаляются, уносят там, за этими занавесками, его воспламененное сердце.

Сильная рука старшего брата с такой силой натянула повод егоконя, что Придон едва не вылетел через конскую голову.

– Куда собрался? Придон вскрикнул:

– Кто это был? Брат, кто это…

Скилл сдвинул плечами, оглянулся. Из-за коней вынырнулЧерево, бледный, глаза навыкате, губы дрожат. Суетливо отряхнулся, ибо какой-тоиз коней, воспользовавшись остановкой, вывалил ему на одежду и сапоги грудутеплых пахнущих каштанов.

– Повезло! – вскрикнул он счастливо. – Простоповезло!.. Нам нельзя было даже смотреть в ту сторону! Скилл обронил спокойно:

– Артане без страха смотрят в лица даже богам.

– Вы не понимаете, – проговорил Черевоторопливо. – Это Итания, дочь тцара! Она так нежна, что если мимо пролетитдаже самая крохотная в мире бабочка, то Итания мерзнет от взмахов ее крыльев!Если в ее комнату ворвется солнечный луч, то мгновенно обожжет ее кожу!.. Она…

Придон слышал и не слышал, перед остановившимися глазами всееще та откинутая занавеска, а прямо на него смотрит девичье лицо с высокоподведенными бровями. Она казалась удивленной. Придон ощутил себя так, как еслибы его в солнечное сплетение лягнул конь.

Черево прав, что там боги, разве их можно равнять с Нею?Богов множество, а она – Единственная.

Могучая рука с такой силой тряхнула за плечо, что лязгнулизубы.

– Что с тобой?.. – спросил Скилл резко, Придонуловил в голосе брата глубоко запрятанную нежность и тревогу. – Тебя неоколдовали? Придон сказал хриплым голосом:

– Брат мой… Разве это дочь тцара?.. Нет, это самосолнце… Я ослеплен, я ничего не вижу, кроме ее лица, кроме ее глаз!

– Проклятые колдуны, – пробормотал Скилл люто.

Пальцы его метнулись к боевому топору. – Уже навелипорчу!.. Держись, брат. Мы – сильные. Им нас не сломить, не запугать.

Аснерд и Вяземайт сделали отгоняющие знаки, а Черевопосматривал на артан с испугом. По мясистому лицу снова покатился пот, а щекиобвисли еще больше. Скиллу даже показалось, что толстяк побелел от страха.

– Я не хочу, – прошептал Придон, – чтобы отменя отводили эту порчу…

– Это Итания, – повторил Черево торопливо. –Ваше счастье, что вы – артане! Любой куяв уже поплатился бы головой. Никто несмеет на улицах смотреть на дочь тцара даже искоса, даже украдкой. А ты,дерзкий, смотрел в упор! Не удивлюсь, если на ее нежной коже будуткровоподтеки.

Придон воскликнул воспламененно:

– От моего взгляда?.. Да я всю кровь отдам, только быни пылинка ее не коснулась! Я… я…

Он сам поперхнулся горячим потоком, что фонтаном вырывалсяиз души. Скилл засмеялся, похлопал по широкой спине брата ладонью. Звук былтакой, словно шлепал коня по крупу.

– Ах вот оно что, – сказал он соблегчением. – Это колдовство мы все знаем. Ты сам готов стать тойзанавесью, что защищает ее от солнца, ты сам готов убить всех носильщиков иносить ее сам, ты многое… даже все готов! Но сейчас утри слюни и сопельки,прими надлежащий вид. Мы едем не просто зреть погрязшие в роскоши земли, гдескоро будут пастись наши кони. Нам надлежит увидеть и услышать больше, чемудается узнать торговцам и не совсем торговцам, что ходят здесь под личинойторговых людей. Мы – сыновья тцара! Значит, должны видеть и понимать больше.