Сплав закона - Брендон Сандерсон Страница 8

Внезапно Вакс осознал, насколько по-детски поступил. Покинуть званый вечер и отправиться в дозор по городу, искать неприятности… Да что с ним такое?

Похоже, пытался что-то отвоевать. Часть того себя, каким был до смерти Лесси. Осознавал в глубине души, что теперь могут возникнуть проблемы со стрельбой, и собирался доказать, что это не так.

И провалил испытание.

– Милорд, – шагнув ближе, снова заговорил Тиллом. – Могу ли я высказаться… напрямую прямо сейчас?

– Можешь.

– В городе множество констеблей, – продолжал Тиллом. – И они довольно хорошо справляются с работой. А у нашего Дома есть только один великий лорд. От вас зависят тысячи, сэр. – Тиллом уважительно склонил голову, после чего начал зажигать свечи в спальне.

Дворецкий сказал правду. Дом Ладриан являлся одним из самых могущественных в городе – по крайней мере, исторически. В городском совете Вакс представлял интересы всех работавших на его семью. Конечно, был еще представитель, которого в их гильдии выбирали голосованием, но в большей степени все эти люди зависели от Вакса.

И его Дом находился на грани банкротства. Вакс обладал значительным потенциалом, имуществом и работниками, но ему не хватало наличности и связей из-за дурацкого поведения дяди. Если Вакс ничего не предпримет, чтобы это изменить, результатом могут стать безработица, нищета и крах, поскольку другие Дома набросятся на его владения и захватят их в счет неуплаченных долгов.

Вакс провел большими пальцами по «стеррионам». Он вынужден был признать, что констебли отлично справились с уличными бандитами.

«Я им не нужен. Этому городу я не нужен. Вернее, не так, как был нужен Везерингу».

Он цеплялся за то, кем был когда-то. Однако тот человек уже в прошлом, и Вакс не мог им стать. Он требовался совсем в ином качестве.

– Тиллом, – позвал Вакс.

Дворецкий отвлекся от свечей. В особняке еще не было электричества, хотя рабочие вскоре должны были его провести. Дядя заплатил за это перед смертью, и Вакс уже не мог вернуть деньги.

– Да, милорд?

Вакс поколебался, потом медленно вытащил из-под плаща дробовик и положил в сундук возле кровати, поместив рядом с собратом, которого оставил там раньше. Сняв туманный плащ, намотал плотную ткань на руку. Почтительно подержал секунду-другую и тоже положил в сундук. За дробовиком и плащом последовали револьверы-«стеррионы». Они были не единственными пистолетами, но представляли жизнь, которую Вакс вел в Дикоземье.

Заперев свою прежнюю жизнь в сундуке, он опустил крышку.

– Возьми это, Тиллом.

– Да, милорд. Он будет наготове, если опять понадобится.

– Не понадобится, – возразил Вакс.

Он подарил себе одну последнюю ночь в тумане. Волнующий подъем на башню, вечер наедине с тьмой. Он решил признать это, а не неудачу с бандитами результатом сегодняшней ночи.

Один последний танец.

– Забери это, Тиллом, – повторил Вакс, отворачиваясь от сундука. – Положи в безопасное место, но спрячь куда-нибудь подальше. Насовсем.

– Да, милорд. – В голосе дворецкого послышалось одобрение.

«Так-то. Так-то вот», – направляясь в ванную, думал Вакс.

Ваксу-законнику пришел конец. Настала пора сделаться лордом Ваксиллиумом Ладрианом, Шестнадцатым великим лордом Дома Ладриан, обитающим в Четвертом октанте Эленделя.

Шесть месяцев спустя

– Как мой галстук? – спросил Ваксиллиум, отрываясь от своего отражения в зеркале и снова поворачиваясь, чтобы еще подтянуть серебристый узел на шее.

– Как всегда безупречен, милорд, – сказал Тиллом.

Дворецкий стоял, сцепив за спиной руки; рядом с ним на сервировочном столике исходил паром чай на подносе. Ваксиллиум не просил чая, но Тиллом все равно принес. Тиллом не мыслил жизни без чая.

– Уверен? – уточнил Ваксиллиум, снова поправляя галстук.

– Абсолютно, милорд. – Дворецкий поколебался. – Должен признать, милорд, что вот уже несколько месяцев испытываю по этому поводу любопытство. Вы первый великий лорд из всех, кому я когда-либо прислуживал, способный завязать достойный галстучный узел. Я свыкся с мыслью о том, что в этом деле требуется помощь.

– Когда живешь в Дикоземье, привыкаешь все делать сам.

– Со всем должным уважением, милорд. – В обычно монотонном голосе Тиллома проскользнули любознательные нотки. – Я бы не подумал, что в Дикоземье кому-то понадобится осваивать подобный навык. Мне не было ведомо, что тамошние обитатели хоть в малейшей степени заботятся о таких вещах, как мода и правила приличия.

– Они и не заботятся, – улыбнулся Ваксиллиум и в последний раз поправил галстук. – Отчасти именно поэтому я всегда так и поступал. Одеваясь как городской джентльмен, я оказывал странное воздействие на живущих там людей. Одни тотчас же начинали меня уважать, другие немедленно недооценивали. В обоих случаях это работало в мою пользу. И, да будет мне позволено прибавить, невыразимо приятно видеть выражение лица преступника, когда его тащит в суд тот, кого они приняли за городского денди.

– Могу себе представить, милорд.

– Я это делал и для себя тоже, – продолжал Ваксиллиум чуть тише, глядя на свое изображение в зеркале. Серебристый галстук, зеленый атласный жилет. Изумрудные запонки. Черный сюртук с узкими рукавами и брюки с узкими штанинами. Одна из пуговиц на жилете не деревянная, а стальная – его старая традиция. – Одежда являлась напоминанием, Тиллом. Пусть край вокруг и дик, мне было не обязательно становиться таким же.

Он взял с туалетного столика серебристый платок-паше, ловко сложил его и сунул в карман. Внезапно по особняку прокатился звон.

– Ржавь и Разрушитель, – выругался Ваксиллиум, бросив взгляд на карманные часы. – Они рано.

– Лорд Хармс известен своей пунктуальностью, милорд.

– Чудесно. Что ж, давай покончим с этим.

Решительным шагом Ваксиллиум вышел в коридор, плавно ступая по зеленому ковру из разрезного бархата. Особняк мало изменился за два десятилетия. Даже прожив здесь шесть месяцев, Ваксиллиум не чувствовал, что этот дом принадлежит ему. Легкий запах трубочного табака дяди еще не выветрился, и в убранстве чувствовалась любовь к темным породам дерева и громоздким каменным скульптурам. Невзирая на современные вкусы, портретов или пейзажей практически не было. Как Ваксиллиуму стало известно, самые ценные из них ушли с молотка еще при жизни дяди.

Рядом, сцепив за спиной руки, шел Тиллом.

– Похоже, милорд считает то, что надлежит совершить сегодня, неприятной работой.

– Это так заметно? – Ваксиллиум скривился.