Ричард Длинные Руки - ландесфюрст - Гай Юлий Орловский Страница 8

– Согласен, – буркнул я. – И с чем вы… пришли?

Он снова уставился в меня немигающе змеиными глазами, на этот раз ощупывающее присутствие почти не ощущалось, и я не стал обращать внимание, все равно я в силу происхождения иммунен к местной чертовщине.

– С предложением сотрудничества, – сказал он и торопливо добавил: – Мы понимаем, короли требуют полного повиновения, и при них есть свои маги… однако, ваша светлость, вы же понимаете, придворные маги почти ничего не стоят!

Я кивнул.

– И что?

– Мы можем вам дать то, – сказал он, – чего не дадут войска, захваченные земли, готовые на все услуги женщины знатных семей, накопленное или взятое с бою богатство…

– Конкретнее, – предложил я.

Он сдержанно улыбнулся.

– Вот за эту деловитость и хватку вы нам нравитесь особо! Я как аббат монастыря блаженного Агнозия уполномочен всей братией заключать договоры…

– Кровью расписываться не надо? – спросил я шутливо.

Он посмотрел с укором.

– Ваша светлость, мы в самом деле… монахи. Хотя наш устав и не подписан папой римским. Но и не отвергнут! Пока лишь на рассмотрении.

Я порылся в памяти, пожал плечами.

– Как относитесь к власти?

Он кивнул.

– Очень уместный вопрос. Все налоги Ватикану платим своевременно, а от повинностей в королевскую казну освобождены, как все прочие монастыри и церкви. Только по нашему уставу в наш монастырь никто из мирян не допускается.

Я ощутил подтекст, спросил, не сводя с него взгляда:

– А если прибудет легат из Ватикана?

Он понимающе улыбнулся.

– Ему покажут… все.

Небольшая заминка в речи подсказала недостающее, я спросил полуутвердительно:

– Однако в преддверии таких высоких гостей всех монстров уберут? И коридоры почистят? Вымоют?

Его вертикальные зрачки на миг вспыхнули красным и тут же снова превратились в щелочки, за которыми просматривается черный космос.

– Ваша светлость, – проговорил он сдержанно, подчеркивая каждое слово, – вы очень… очень проницательны.

– В чем вы нуждаетесь? – спросил я. – Как правитель я должен заботиться обо всех. И помогать процветанию.

Он скорбно вздохнул.

– В монастырях монахи работают сами. Но у нас они и так заняты… очень. Однако есть ряд дел, которые могли бы выполнять простые люди. Например, нам нужно вырыть в одном месте очень глубокий колодец. Я не могу сказать даже, какая будет глубина, однако нашим монахам пришлось бы рыть сотню лет. Если же нанять простых людей…

– Так наймите, – прервал я.

Он развел руками.

– К сожалению, есть места, куда простые люди ни ногой. Деньгами не заманить, можно только заставить. Могу признаться, ваша светлость, с королем Гиллебердом в большинстве случаев взаимопонимание мы находили.

– Догадываюсь, – сказал я холодно.

Он снова развел руками, на левой половинке лица все та же полуизвиняющаяся улыбка, но глаза предельно серьезные, только в некоторые моменты в них появляется насмешливое выражение, но я вижу, что не в мой адрес, а вроде бы по поводу ситуации.

– Простите, ваша светлость, ситуация деликатная…

– Двух монстров в непробиваемой броне, – сказал я, – что выше меня ростом, это вы ему удружили?

Он помолчал, колеблясь, затем сказал нерешительно:

– Такие соглашения не разглашаются, пусть даже Гиллеберд уже и в другом мире… но… куда они пропали?

– Это я их пропал, – ответил я небрежно. – Встречный пал, так сказать. Да, понимаю. Но мне сейчас защитные средства не так уж и. Ну, вы поняли. Хотя хотелось бы видеть весь ваш ассортимент.

Он сдержанно улыбнулся.

– Как вы понимаете, ваша светлость, этого сделать ну никак. Однако если скажете, в чем нуждаетесь особенно сильно, я мог бы со всей тщательностью просмотреть на этот предмет как наши закрома, так и неоконченные пока что исследования.

Я подумал, спросил:

– Как насчет счастья всем людям на свете?

Он улыбнулся.

– Все шутите…

– Я серьезно, – ответил я. – Представляете, если бы его дал всем я? Но я не отказался бы и от помельче задач. Например, перебить все болезни…

Он ответил ровным голосом:

– Лечить мы можем. От любой болезни. Но не саму болезнь.

– Ну вот, – сказал я со скукой в голосе, – а я знал людей, что убивали и болезни. Наповал! Чуму, холеру, туберкулез, проказу, подагру, гангрену…

Он проговорил серьезно:

– Мы догадываемся, что вы явились из очень далеких стран, где знают и умеют больше. Но мы можем предложить вам, скажем… более быстрый способ путешествий. Полагаем, что с вашей быстро разрастающейся империей это актуально…

Я сказал четко:

– Я всего лишь гроссфюрст!

– Вы слишком быстро возразили, – заметил он тем же ровным голосом. – И чуть громче, чем надо. Это говорит о многом. Даже если вы сами еще об этом не думаете… хотя, я уверен, подумывали. Потому вам нужен быстрый способ перемещения…

– Насколько быстрый? – поинтересовался я.

– Мгновенный, – ответил он, я дернулся, он поспешно уточнил: – Конечно, не куда угодно. Сперва придется установить в месте, куда будете прыгать, особые знаки и символы веры…

– Как долго? – спросил я. – Насколько трудно?

Он наблюдал за моим лицом неотрывно, и, даже если бы я пытался очень сильно скрыть свои чувства, вряд ли мне это удалось бы.

– Ровно столько, – объяснил он, – сколько понадобится на дорогу двум-трем тяжелогруженым телегам, плюс один-два дня на установку.

Мне показалось, что этот аббат даже говорит больше как инженер, чем служитель культа, деловитый такой тон, уверенный голос.

– Меня это заинтересовало, – сказал я. – Хотя мой конь весьма даже…

– У вас не конь, – ответил он спокойно, – или не совсем конь. В наших старых книгах есть описание этих существ. Только они с рогом посреди лба и черными крыльями.

– Даже с крыльями? – спросил я пораженно. – Нет, крыльев уже не было…

– А от рога вы избавили? – спросил он. – Нет-нет, это не наше дело. Все равно наш способ проще… для вас. Хоть и намного затратнее. Простому человеку он не по карману, но государю…

Я поинтересовался:

– А Гиллеберд пользовался?

Он покачал головой.

– Если бы он мог… наверное, достиг бы большего. К сожалению, его возраст не позволял пользоваться таким мощным заклятием. Говорю «к сожалению», потому что он всегда шел нам навстречу. Торговался просто невероятно, но сходились мы с ним всегда, потому что он был любопытен и даже… любознателен.