Ярость - Юрий Никитин Страница 8

– Мне важно ваше суждение, – сказал он серьезно.

Я скептически хмыкнул:

– Так ли уж?.. Кто я?.. Даже не налоговый инспектор.Скажу, как и все, что победа на выборах вам досталась лишь благодаря той самойфразе. Ну, что пустите себе пулю в лоб, если за срок своего правления невыведете страну из кризиса. Да, эта фраза стала крылатой, она принесла победу.Так говорит любой обозреватель, любой ваш оппонент.

Кречет кивнул:

– Вы что-то недоговариваете.

– Нет, почему же? Я согласен с ними. Жаль, они недодумывают мысль до конца.

Он насторожился:

– Какого же?

– Почему именно эти слова привели к президентскомукреслу? Одни говорят, что раз настолько уверены, значит у вас есть либо связи сзападными магнатами, либо знаете, как отобрать богатства мафии и пустить вбюджет. Другие уверены, что на вас работает команда экономистов куда мощнее,чем на предыдущего президента... Кто-то уверяет, что железной рукойсравнительно легко навести порядок, а рука у вас в самом деле железная, кто-топодсчитывает каков огромный процент тех, кто проголосовал за вас лишь для того,чтобы увидеть, как президент застрелится...

Он сдержанно усмехнулся:

–Я думаю, таких даже больше, чем подсчитали.

– Вас не любят и боятся, – сказал я сдержанно.

– Но избрали же.

– Простой народ, – подчеркнул я. – А всяинтеллигенция... вся!.. против. Беда любой страны в том, что интеллигенциивсегда ничтожно мало в сравнении... скажем, со слесарями. А кроме слесарей естьеще и грузчики, те все за вас, шоферы, подсобники, дворники... Продолжать?

– Достаточно, – согласился он. – Но какистинная причина? В вашей интерпретации?

– А что, у меня должна быть своя?

Его глаза буравили меня с отвратительным любопытством:

– Вы не из тех, кого устраивают общие мнения.

– Был еще один пустячок, – ответил я нехотя. –Перелом в общественном сознании... Нет, еще не перелом, а смутная тяга кперелому... Не в общественном строе, не в экономике. Не в политике...

Он подбодрил грубым генеральским голосом:

– Говорите, я пойму. Я ж говорил, даже читать умею!

Я развел руками:

– Это в самом деле трудно объяснить, а еще труднее –сформулировать для вашего солдатского устава. Народ еще не осознал... я сейчасговорю действительно о народе, включая как грузчиков, так и академиков... неосознал, но смутно чувствует, что объелся свободой отношений между полами,признанием гомосеков и проституток полноправными членами общества, развратом,оправданием любого преступления... я говорю не о физическом оправдании, хотя издесь народ требует закрутить гайки, а об оправдании трусости, подлости,низости... Когда вы брякнули, что застрелитесь, в воздухе внезапно пахнулочем-то добротным, благородным. Пахнуло временем, когда стрелялись на дуэлях, апятно с мундира смывали кровью, пустив пулю в висок... или в сердце, вам будетвиднее. Вот основная причина, почему за вас проголосовало столько народа, хотя,повторяю, даже ваши лучшие аналитики называют более поверхностные причины.

Кречет усмехнулся, спросил неожиданно:

– За что вы так не любите армию?

– Не люблю? – удивился я. – Я считаю ее крайненеобходимой в любом государстве!.. Я против роспуска армий. Люди ведь разные всилу умственных способностей, а надо найти место всем. В армию всегда шли самыетупые, ленивые, не умеющие и не желающие работать. И самые агрессивные тоже.Для любого общества гораздо выгоднее таких изолировать вдали от городов,говорить об их особой цели, одевать в пышные мундиры, цеплять блестящие орденаи медали – все дикари любят блестящее – а при малейшей возможности истреблять вмелких пограничных стычках. Каждый год в стране рождается, условно говоря, помиллиону младенцев, из которых ничтожная часть станет академиками, чуть больше– инженерами, основная масса – рабочими и крестьянами, но будет толика ни начто не годных, которых общество заинтересовано направить в офицерские училища.Погибнут – не жалко, хоть гибелью принесут пользу: не будут сидеть на шеегосударства. Да и своей тупостью и агрессивностью не будут раздражать общество.

Он слушал с неподвижным лицом. Когда я закончил, пророкоталначальственным голосом, при звуках которого любой интеллигент готов былобъявить себя хоть евреем, только бы бежать вон из страны:

– Для иных, особенно из глубинки, офицерское училищебыло единственной возможностью вырваться из медвежьей дыры. Потому средиофицеров столько украинцев и сибиряков, и совсем нет сытеньких москвичей... Нуда ладно. Как я понял, вы готовы войти в мой тайный совет?

Я удивился:

– Вы все еще не передумали?

– Нет, как бы вы меня к этому ни подталкивали.

– Вы знаете, – сказал я искренне. – Я васневзлюбил еще с первого появления на экране. И потом, когда вас атаковалигазетчики. А сейчас, пообщавшись, я вас возненавидел вовсе.

Он кивнул, довольный, как слон, и непробиваемый, словносверхсовременный танк, по которому я стрелял из детского лука:

– Тогда сработаемся. Виктор Александрович, я начинаюрабочий день рано... но вас заставить изменить свои сибаритские наклонностивряд ли смогу. Так что возьмите сотовый телефон, чтобы общаться принеобходимости, да еще...

Вошла секретарша, в обеих руках несла, словно бомбу,небольшой чемоданчик, красивый, из дорогой кожи, размером меньше «дипломата».

– Все сделано, – сказала она приятным, но деловымтоном. – Вписаны эти... «Starcraft-2» и... полезные программы.

Кречет взял, взвесил на руке:

– Здесь факс, модем и прочие навороты. Системы связи слюбой точкой земного шара. Разберетесь! Вы из редкой породы гуманитариев, чтотехнику осваивает сразу. А сэйвы, надеюсь, перенесете сами.

Чемоданчик был почти невесомым. Я видел подобный навыставке, там даже RAM измерялась гигабайтами, такой ноут-бук по мощи равенграфической станции.

Тоже взвесив в руке, я признался:

– Это очень весомый аргумент. Очень.

Мирошник вел машину все так же неспешно, с крестьянскойобстоятельностью. Но теперь я уловил, что он постоянно поглядывает в зеркальце,и мгновенно замечает как машины, что проносятся навстречу, так и прохожих натротуаре, мгновенно оценивает их по тому, как идут, как держат руки.

Он перехватил мой взгляд, сказал приглашающе:

– Вы курите, не стесняйте себя. Вон пепельница.

– Спасибо, – ответил я. – Не курю.

– А-а... Верно врачи говорят: кто бросает курить –оттягивает свой конец, кто курит – кончает раком.