Курган 3. Пекло  - Сергей Байбаков Страница 8

— А ведь Земли Мрака, из которых бруктеры на мир войной пошли, тоже за туманом лежат. Люди, что там бывали, рассказывали, что в этих землях все по-иному. Звери там бегают — жуть! С нашими не схожи. Деревья невиданные. Жара в той земле всегда. Духота. Круглый год солнце печет. Но ведь в Земли Мрака любой человек войти может. Если отваги наберется. И выбраться из них несложно. Хотя, люди там не живут. Только бруктеры. Дикари. Человеку там сложно, ну а дикари привычны. Но туман вокруг этих земель не радужный. Не такой, как в морях… Нет! — заключил Любомысл. — Туман, что перед нами сродни морским. Эх… Старый я пень! Ну чего б мне раньше о Радужном Пути не вспомнить? Мы бы тогда к Древней Дороге и этому к туману и близко бы не подошли! А все любопытство. Так кто ж знал, что это Радужный Путь? Эх, память… Годы… Да и не видел я его не разу!.. — клял себя старик.

Впрочем, делал он это напрасно. Никто и ну думал его осуждать. Мир велик, чудес в нем много. Всего не упомнишь.

— Так-так… — протянул Прозор. — Вот оно в чем дело, так-так…

— В чем? — спросил Добромил. — Тоже что-то знаешь?

— Да вот вишь, княжич. О прошлом годе заходил в Виннету необычный корабль. Я таких ни разу не видел. Схож с сидонским, только больше. Парусов на нем много. С него мореходы сошли, твоему отцу — князю Молнезару — богатые дары поднесли. И говорили эти мореходы, что приплыли из далекой страны. Называли ее Великий Гадир. Слышали об этом?

Княжич помотал головой. Нет, он не слышал. А Любомысл оживился. Видел он этих гостей, говорил с ними. Тогда он так и не понял, откуда они приплыли. Теперь все становилось понятным. Сквозь Радужный Путь прошли. Просто тогда гадирцы так и не сказали, где находится их страна. Скрывали.

— Те мореходы тоже дивились, что о Гадире у нас никто ничего не знает, — сказал Любомысл. — Хотя говорили, что об Альтиде наслышаны и давно хотели с нашими купцами торг наладить. Пóнял я тебя, Прозор. Прав ты. Они из морского тумана вышли.

— И чем же все закончилось? — спросил Добромил. — Будут еще к нам гадирцы приходить?

Прозор хищно улыбнулся. Он помнил, как хитрό с этими гостями поступил властитель Виннеты. Воспоминание о проделанной уловке доставило простодушному венду большое удовольствие.

— Тебе отец не рассказывал? Слушай. Князю Молнезару ведомо стало, что не с добром гадирские купцы пришли. Они, княжич, разведать хотели насколько сильна Альтида. Если б мы силу не явили, то они войной бы на нас пошли. Вот и повели их по крепости, да показали гостям оружие, что против саратанов держим. Сам знаешь, какое оно страшное и как необычно выглядит. Незнающий человек невесть что подумает! Сказали гадирцам, что любим воевать. А когда они дальше в Альтиду проплыли, то увидели, что по берегам и в городах войска великие стоят и дружины вдоль рек идут неведомо куда. Мол, войны не ждем — могущественны и все нас боятся. Но готовимся — а вдруг враг объявится?

Прозор засмеялся. Ему вторил Любомысл. Все верно — они тогда покумекали и решили как бы невзначай устрашить далеких гостей. Силу показать. Замысел удался! На обратном пути гадирцы вновь навестили Виннету, и по их любезным, но безрадостным лицам князь Молнезар и Любомысл поняли — со злым умыслом гости из далекого Гадира больше в Альтиду не придут.

— Гадирцы кровавому богу поклоняются, — продолжил Прозор. — Он у нас неведом. Имя ему — Мелькарт. Один из гостей проговорился, что каждый день этому богу человечьи жертвы приносят. Сжигают их.

Прозор стал мрачен. В Альтиде людей в жертву богам не приносили. Если только кто-нибудь сам восхощет себя принести. Для великого дела это творили: чтоб беду от своей земли и соплеменников отвести. Такое случалось. Это в Вестфолде кровь льется, и то не каждый день. Боги викингов любят кровавое подношение. Викинги приносят в жертву рабов.

— Что за бог такой? — Добромил, Борко и Милован округлили глаза. Самую великую жертву, что мог принести богам охотник, это победить в равном поединке лесного быка-тура. У охотника нож, небольшое копье и ловкость. У тура два острых рога, копыта и сила. Поединщики равны. Кто выйдет живым из схватки — неведомо. Достанет ли охотник до сердца быка каленым жалом, или наоборот — тур втопчет храбреца в землю, то решать богам.

Но прежде чем пойти в этот бой, надо испросить дозволения у богини охоты. Принести ей требы, пожертвовать меха дорогого лесного зверя.

А ведь порой случалось так, что обличье тура принимал сам Перун! Он любил ходить по земле, приняв вид лесного владыки. Попробуй-ка, победи самого грозного бога войны! Тогда, в случае поражения, получалось так, что охотник сам жертвовал себя богам. Все справедливо. Но жечь людей просто так? Да еще ежедневно? Молодые парни не могли этого осознать.

Любомысл хмурился. Когда-то он об этом боге — что ежедневных жертв требует — слышал. Слухами земля полнится.

— Недобрый это бог, парни. В его честь людей на золотых кругах жгут. Когда по морям походишь, разные страны увидишь, то и не такое услышишь. Я когда об этом узнал, то думал — опять сказки, коими моряки друг-друга потчуют. Оказывается, вон оно что! В Гадире это делают. Впрочем, что не земля — то свой норов. Не нам судить… Да, пожалуй твоя правда. Гадирцы сквозь Радужный Путь в наш мир прошли. Это я потому говорю, что твердо знаю — в нашем подлунном мире такой страны нет.

Прозор махнул рукой:

— Ладно, байки байками, а вот как сами-то выбираться будем? Что скажете, други? Думаю так: я сначала в этот туман зайду, да гляну — что там.

— А может, подождем? — спросил Добромил. — Вдруг он исчезнет? Тогда и выйдем свободно.

— А если не исчезнет? — отозвался Борко. — Мы с тобой пойдем, Прозор! Я и Милован. А княжич и Любомысл тут подождут. Если все хорошо — за ними вернемся.

Парень решительно сжал рукоять ножа. То, что у него сломана рука — ничего не значит! Он дружинник. Значит должен оберегать княжича и биться до последнего вздоха. Биться — невзирая на раны! А тут и шла битва с чем-то неведомым.

— Стой, стой! — Прозор отстраняюще поднял руку. — Вы тут нужны. А кто княжича охранять будет? Коней сберегать? Любомыслу и Добромилу, случись что, одним не управиться. Один пойду. А вы бдите!

— Погоди.

Любомысл быстро сдернул с седла моток веревки. Такая у каждого ездока есть. В пути много чего неожиданного может случиться. А эта пеньковая веревка порой здорово выручает. Прочная, жесткая. С торчащими в стороны волосками. Когда на ночлег укладываешься, то обязательно надо огородить себя крýгом из такой веревки. Круг — нечистую силу не пустит. И через веревку ни один гад не переползет — змеям она в брюшко впиваться будет. На корабле иные веревки концами зовутся. Без них никак. Особенно в бурю. Если через корабль перехлестывают волны и в любой миг может смыть за борт, то надо обезопаситься. Обвязаться веревкой одним концом, а другой примотать к крепкой и надежной снасти. Тогда, если в воде очутишься, то не унесет, — за веревку обратно вытащат.

Все эти соображения мигом пришли на ум Любомыслу. Он протянул моток Прозору.