Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг Страница 80

— Но вот в чем зацепка. Пит. “Черви” втроем — всегда риск.Кто пойдет на все, если остается одна хреновая несданная карта?

— Как вы играете? До сотни, и все проигравшие платятвыигравшему?

— Угу. А если ты сядешь с нами, я выкашливаю тебе половинувыигрыша. И плюс возвращают весь твой проигрыш. — Он ошеломил меня святойулыбкой.

— А что, если я у тебя выиграю?

Ронни на секунду растерялся, потом ухмыльнулся еще шире.

— Ни в жисть, лапочка. Я в картах профессор. Я взглянул насвои часы, потом на Эшли с Хью. Они и правда не выглядели грозными соперниками,спаси их Господь.

— Давай так, — сказал я. — Одна партия до ста. Пять центовочко. Никто никому ничего не выкашливает. Мы играем, потом я иду заниматься, ивсе приятно проводят субботу.

— Лады. — Когда мы вернулись в гостиную, он добавил:

— Ты мне нравишься, Пит, но дело есть дело — твоидружки-гомики в школе никогда тебя и вполовину так не трахали, как я сейчас оттрахаю.

— Друзей-гомиков у меня в школе не было, — сказал я, — посубботам я обычно добирался на попутках до Льюстона оттрахать твою сестричку.

Ронни ухмыльнулся до ушей, сел, взял колоду и началтасовать.

— Я се всему обучил, верно?

Перепохабить сыночка миссис Мейлфант никто не мог, вот в чембыла соль. Многие пытались, но, насколько я знаю, никому это не удалось.

Ронни был лицемер с грязным языком, трусливой душонкой ипостоянной плесневело-обезьяньей вонью, но в карты он играть умел, надо отдатьему справедливость. Он не был гением, как утверждал, — во всяком случае, в“червях”, где слишком много зависит от чистой удачи, но играть он умел. Когдаон сосредоточивался, то запоминал все разыгранные карты.., вот почему, мнекажется, ему не нравилось играть в “черви” втроем, когда одна карта остаетсянесданной. А когда в игре участвовали все карты, Ронни был крепким орешком.

Однако в то первое утро мне не на что было пожаловаться.Когда Хью Бреннен перевалил за сотню, у меня было тридцать три очка противдвадцати восьми у Ронни. Прошло два-три года с тех пор, как я играл в “черви” впоследний раз, и впервые я играл на деньги, и я решил, что пара монет —маленькая плата за такое удовольствие. Эта партия обошлась Эшли в два долларапятьдесят центов. Бедняге Хью пришлось выкашлянуть три доллара шестьдесятцентов. Выходило, что Ронни выиграл деньги на свое свидание, хотя я подумал,что девочка должна быть ярой поклонницей Богарта, если согласится его пососать.Или хотя бы поцеловать при прощании, если на то пошло.

Ронни распушился, точно ворона, охраняющая раздавленнуюколесом добычу.

— Выиграл, — сказал он. — Сочувствую вам, ребята, но выиграля, Рили. Прямо как в песне Дорса: парни не знают, но девчушки понимают.

— Ты болен, Ронни, — сказал я.

— Давайте еще, — сказал Хью. По-моему, Р.Т. Барнум былсовершенно прав: действительно, каждую минуту рождается олух вроде Хью. — Яхочу отыграться.

— Ну, — сказал Ронни, показывая в широкой улыбке паршивыезубы. — Я согласен дать тебе хотя бы шанс. — Он посмотрел на меня. — А ты как,друг?

Мой учебник по геологии валялся забытый на диване позадименя. Я хотел вернуть свой четвертак и добавить к нему парочку-другую монет,чтобы имелось, чем побрякать. А еще больше я хотел прищучить Ронни Мейлфанта.

— Валяй, сдавай, — сказал я и добавил в первый раз слова,которые в следующие беспокойные недели повторял тысячекратно:

— Налево или направо?

— Новая партия, значит, направо. Ну и мудак! — Роннизакудахтал, потянулся и ублаготворение следил, как карты покидают колоду. — Дочего же я люблю эту игру!

На этой второй партии я и зацепился. На этот раз вместо Хьюдо сотни взлетел Эшли, чему с восторгом способствовал Ронни, обрушивавшийСтерву на бедную голову Эшли при каждом удобном случае. Мне в этой партии дамапик пришла только дважды. В первый раз я ее придерживал, выжидая, когдапредставится возможность взорвать на ней Эшли, и уже начинал думать, что вконце концов сам с ней останусь, но туг Хью Бреннен отобрал ход у Эшли и тут жепошел с бубен. Ему следовало бы знать, что этой масти у меня не было с самогоначала партии, но Хью нашего мира никогда ничего не знают. Вот, полагаю, почемуРонни нашего мира так любят играть с ними в карты. Я сбросил мою Стерву, зажалнос и загоготал на Хью. Вот так в давние нелепые дни шестидесятых мы выражалиторжество.

Ронни насупился.

— Чего ты ждал? Ты же мог раньше выбить этого мудилу! — Онкивнул на Эшли, который смотрел на нас довольно-таки тупым взглядом.

— Верно, но я не такой дурак. — И я постучал по записиочков. К тому моменту у Ронни их было тридцать, у меня — тридцать четыре. У техдвоих было гораздо больше. И вопрос стоял не о том, кто из жертв Роннипроиграет, но кто выиграет из тех двоих, которые умеют играть.

— Я и сам не прочь посмотреть фильмы с Боги, знаешь ли,ЛАПОЧКА.

Ронни оскалил сомнительные зубы в усмешке. К этому времениона адресовалась галерке. Вокруг нас столпилось уже человек шесть зрителей.Среди них были Скип и Нат.

— Так думаешь играть, а? Ладно. Растяни пасть, дубина!Сейчас я тебе в нее вложу кое-что.

Две сдачи спустя вложил ему я. Эшли, начавший эту сдачу сдевяноста восемью очками, быстренько спасовал. Зрители в мертвой тишинеследили, смогу ли я всучить Ронни шестерку, число, которое мне было необходимо,чтобы отстать от него на очко.

Ронни вначале держался, на чужие ходы только сбрасывал иумело уклонялся от того, чтобы ход перешел к нему. Если в “червях” у вас мелкиекарты, вы практически пуленепробиваемы.

— Рили спекся, — сообщил он зрителям. — До хруста, блин!

Я и сам так думал, но у меня была дама пик. Если я сумею ееему всучить, то все-таки выиграю. С Ронни я много не получу, но остальные двоебудут харкать кровью — больше пяти баксов с них двоих. И я увижу, как изменитсялицо Ронни. Вот чего мне хотелось больше всего — увидеть, как злорадствоуступит место злости. Мне хотелось заткнуть ему глотку.

Решали последние три взятки. Эшли пошел с шестерки червей.Хью положил пятерку. Я положил тройку. Я увидел, как угасла улыбка Ронни, когдаон положил девятку и взял эту взятку. Его фора сократилась до трех очков. И,что было еще лучше, он наконец-то все-таки получил ход. У меня остались валеттреф и дама пик. Если у Ронни есть мелкая трефа, мне придется скушать Стерву итерпеть его торжествующее кукареканье, которое будет очень язвящим. Но если…