Беглый огонь - Александр Зорич Страница 80

Чувство юмора у плечистого, конечно, было.

Своеобразное такое чувство юмора.

Оставить человека в Зоне прикованным наручниками к стволу дерева значит обречь его на мучительную смерть от когтей и зубов мерзостных мутантов.

– Ваню из ФСБ мы к тебе в компанию определим… Будете сидеть тут вместе, песни военсталкерские петь. «Пушки из ДОТа торчат… Гаснет фугас за горой… Вот и кончается гон… Скоро нам ехать домой…» Мы возьмем себе только девчонку. Как, ты говоришь, ее зовут?

– Лиза.

– Лиза… А не Ильза? Ильза – мне больше нравится! – Плечистый похабно гоготнул.

В этот момент во мне словно бы струна оборвалась. Так уже было накануне вечером – в Баре.

И, что характерно, речь снова шла об Ильзе.

На что они намекают, когда дают понять Тополю, что знают ее настоящее имя и не желают называть ее Лизой, как предлагает кроткий враль Костя?

Да на то, что знают про нее не меньше, чем мы с Тополем!

Что знают про вертолет, про его крушение, возможно, знают даже о ценности аквамаринового контейнера.

И что им хорошо заплатили за то, чтобы они ввязались во все это. Ибо на чистой импровизации «во все это» ввязываются только такие идиоты, как мы с Тополем.

Была, конечно, и еще одна версия. Между нами, девочками, даже более вероятная, чем та, которую я только что озвучил. Что ни фига эти джигиты не знают – ни про вертолет, ни про Ильзу. Но просто случайно услышали ее имя, когда перетаптывались в Баре рядом с нами. И теперь хотят ее выкрасть, чтобы потом потребовать за нее выкуп.

А что? Прекрасный улов. Три контейнера – мой, Тополя, аквамариновый Рыбина – плюс выкуп за девчонку. Они, конечно, не побрезговали бы и Иваном (а вдруг и за него выкуп дадут!), да не хотят возиться со взрослым мужиком. Мужик – это всегда непредвиденные опасности. А вдруг он на привале на лицо кому-нибудь задом сядет и тем самым этого кого-нибудь насмерть удушит? (Шутки шутками, а я сам слышал про такой случай, стоивший жизни одному из головорезов Аллигатора.)

На самом деле все в этой, второй, версии было хорошо, кроме одного – мне не нравилось слово «случайно». Почему-то раздражало меня оно. Может, потому, что как опытный сталкер я на своем практическом опыте знал: случайность – это почти всегда часть пока неразгаданной тобой закономерности?

Но главное, вот они услышали – этак случайно, – что девчонку зовут Ильза.

И зачем им после этого переться за нашим отрядом? Зачем подкарауливать нас на привале? Почему бы сразу не расстрелять нас всех, благо мы совершенно утратили бдительность за этими Ильзиными рассказами про лихтенштейнский замок, про предков и живопись, а потом попросту забрать наш хабар и пойти своей дорогой?

Все эти содержательные размышления заняли, ясное дело, считанные секунды, которые я провел под защитой кустов бересклета.

Когда третий бандит достал браслеты, чтобы надеть их на Ильзу, я понял: пора действовать.

«Стечкин» сам оказался в моих руках.

Веса оружия я не почувствовал – только холодящую ладонь сталь и выпуклую советскую звездочку в центре рукояти.

К сожалению, совсем бесшумно снять пистолет с предохранителя не получилось – на щелчок повернули головы все трое.

И в тот же миг моя пуля вошла в горло тому, который держал под прицелом Ильзу. У него был огненно-рыжий «конский хвост» на затылке и конопатая кожа.

Брызнула кровь. Бандит захрипел и, схватившись руками за горло, откуда со свистом выходил воздух напополам с алой кровью, упал на колени.

Ильза зажмурилась и оглушительно – на пол-леса – заверещала.

Два уцелевших бандита, продемонстрировав неплохую реакцию и умение уверенно ориентироваться на слух, прошили очередями место, где я только что стоял. Естественно, мне хватило ума убраться оттуда перекатом.

Продолжая движение, я бегло выпустил четыре пули – две в одного, две в другого.

Безупречно выполнить это спецназовское огневое упражнение мог бы только настоящий спецназовец с хорошим стажем.

Ваш Комбат, любитель коктейлей и женщин, к ним, увы, не относится. Одного я все-таки уронил – хотя и грязно. Обе мои пули вошли в титановые пластины бронежилета – который я, к сожалению, не видел под его бесформенной маскировочной накидкой, не то целился бы пониже.

Второму, плечистому, только оцарапало руку.

Тут, хвала Черному Сталкеру, наконец одуплился Тополь. Воспользовавшись тем, что смертоносное дуло уже не смотрит ему между лопаток, а заливает свинцом метровый радиус вокруг атлетической фигуры его лучшего друга, он вступил в бой.

Левой рукой Тополь заключил могучую шею плечистого в борцовский захват.

А правой – «погасил» в землю ствол его автомата, так что новая очередь мощно взрыла устланную палую листву.

– Ильза, ложись! – заорал я, проклиная все на свете и, в частности, ее телохранителя Ивана, который стоял, как стоеросовая дубина, глядя на происходящее квадратными глазами случайного свидетеля.

Ильза послушалась. Хорошая девочка!

Да и Иван зачем-то последовал за ней – как видно, не желал принимать участие в обороне нашего отряда от бандитов, ведь лихтенштейнским папенькой уже как бы «уплочено» за наши услуги. И кто набирает таких рохлей в телохранители? В общем, он шмякнулся рядом с Ильзой и трогательно закрыл макушку ладонями, словно эти ладони могли уберечь его черепушку от шальной пули.

Между тем встал на ноги второй бандит.

И не просто встал, но и, выпрямляясь, шустро швырнул в меня две гранаты одну за другой – ну не скотина ли?

От такой наглости я просто осатанел.

Мой АПС застрекотал своим смертельным стрекотом.

Наконец-то я смог попасть в мерзавца – как я обнаружил позднее, пуля вошла ему ровно в левый глаз.

Однако в ту секунду мое сознание не зафиксировало результаты стрельбы. Ибо в длинном прыжке, которому позавидовал бы и молодой мексиканский ягуар, я уходил от обеих брошенных в меня гранат. И, конечно, не ушел бы от них, не окажись на моем пути слабенький трамплин – его местоположение, между прочим, я держал в уме уже четверть часа, с того самого момента, как удалился в кусты.

Трамплин, едва не переломав мне половину ценных ребер, упруго подбросил меня на высоту третьего этажа. И именно благодаря этому я вышел из радианта разлета осколков невредимым. Конечно, я получил изрядные контузии – одну от трамплина, другую – от взрывной волны. (Насколько сильно я отхватил по голове и по барабанным перепонкам, я понял лишь спустя полчаса, когда естественное обезболивающее под названием «адреналин» немножечко отпустило.)

Спасибо Косте – он тоже не дремал.

Пока я летал на трамплине, он успел получить от плечистого пару основательных ударов в нюх, но в конце концов все же овладел ситуацией и, свалив противника с ног, хладнокровно сломал ему шею. Я слышал, как хрустнули шейные позвонки. Чего-чего, а это Тополь умеет, в горячих точках руку набил.