Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев Страница 82

В сто третьем году Берктоль называли городом тысячи дворцов. Весь его центр и многие другие кварталы занимали великолепные дома богатейших горожан: берктольских росторов, торговцев, владельцев земельных угодий, военачальников. Но самые величественные дворцы принадлежали правителям – участникам Берктольского союза. Ведь согласно Священной книге Берктольского союза каждому Великому Юзофу полагалось жилище, достойное интола. Размер строения, количество золота, на него потраченного, богатство отделки, роскошь росписей и убранство покоев, имя зодчего, имена привлекавшихся художников и скульпторов – всё это говорило о значимости Юзофа, его весе в Совете, определяло силу и могущество правителя его страны. Дворец каждого представителя был не просто дворцом для жилья, услад или посольских пиршеств, он являлся прежде всего лицом государства, показателем его военной мощи, богатства, благополучия. Поэтому ничего странного нет в том, что интолы состязались в величии и красоте форм своих дворцов, растрачивая на достройки и переделки горы золота и других бесценных материалов.

Так, великолепный авидронский дворец изначально занимал два размера земли, имел четыреста помещений и был украшен одной тысячью скульптур и картин. По истечении ста лет он превратился в дворцовый комплекс, едва ли уступающий какому-либо зданию Берктоля. Он занимал уже двенадцать размеров земли, состоял из двух с половиной тысяч помещений, а работы скульпторов и художников, украшавшие его, не поддавались счету.

Поэтому можно было понять горечь Сафир Глазза, представителя бедного Эйпроса, когда он, даже став Главным Великим Юзофом Шераса, вынужден был жить в скромном дворце своего нищего правителя. Каждый день приходить в Совет, надевать золотую плаву с перевязью, управлять страной стран, вершить судьбы народов, распоряжаться тысячами золотых берктолей и, в конце концов, возвращаться в тесное убогое жилище, которое не могло сравниться даже с конюшнями авидронского дворца.

Сначала Сафир Глазз страдал, испытывал унижение, тайно завидовал, глухо ненавидел. Средств, которые выделялись его интолом на содержание представительства, хватало только на сотню слуг, небольшую свиту и два десятка лошадей. Но через год въедливый посланец Эйпроса обнаружил многочисленные бреши в Слезных заветах Священной книги и незамедлительно издал указ, по которому Главному Юзофу полагалось в год тысячу берктолей на различные нужды. После того как страсти улеглись, Сафир Глазз добился решения о строительстве нового здания Совета Шераса – великолепного дворца, украшенного во многих местах золотом, паладиумом и тектолитом, в котором значительная часть помещений отходила в пользование Главному Юзофу. Потом были еще празднества в его честь, памятники и стелы по всей стране, увековечивающие светлый лик, чеканный профиль на монете, почетное прозвище «Мудрейший» и многое другое. В конце концов, окончательно уверовав в собственное величие и убедившись в безнаказанности любого поступка, Сафир Глазз, сговорившись со многими и заполучив таким образом большинство, провел закон, по которому увеличил срок своего правления в Совете с пяти лет до двадцати пяти. Без права его смещения. Теперь он оказался на недосягаемой вершине, словно поднялся на матри-пилоге до самого поднебесья. Он и правда стал выше своего собственного интола, которому когда-то лобызал ноги. Он стал интолом всего Шераса. Он стал Богом! Главный Великий Юзоф всегда улыбался, когда вспоминал, как при этом трясло Великого Юзофа Авидронии и как плакал Великий Юзоф Медиордесс.

Сегодня Сафир Глазз находился в том привычном расположении духа, которое обычно сопутствует людям, незыблемо утвердившимся в желаемой роли. Он был умиротворен. Ничто теперь не могло поколебать его ровного благодушного настроения. Ни происки оставшихся врагов, достаточно приниженных, чтобы стоило на них обращать внимание. Ни величие авидронского и медиордесского дворцов, божественное великолепие которых значительно поблекло после строительства нового здания Совета. Ни проявляемое недовольство интола Эйпроса, который теперь ему и вовсе был не хозяин, а совсем как бы наоборот. Народ его любил, люди ему поклонялись. Всё вокруг теперь наполнилось отсветом его лучезарного сияния.

В Совете Шераса уже собрались все двести восемьдесят Юзофов. Они разместились на возвышающихся уступами каменных скамьях, вокруг тектолитовой площадки. Представители континентальных стран были, как и полагается, в золотых плавах и рубиновых венцах, а на руке у каждого висел кожаный мешочек с хоругвами – голосовательными палочками. У одних мешочек был худ, у других – спесиво раздувался.

Горели факельницы, слуги разносили охлажденный нектар с сушеной дыней и онисовые свитки для записей. Распорядители принесли Священную книгу, бережно положив ее в специальную нишу в стене. Подле этого места замерли два рослых меченосца в церемониальных доспехах Золотого отряда.

Сафир Глазз оглядел совещательную залу, удостоверившись, что всё происходящее соответствует ритуалам, описанным в Священной книге. В последнее время он стал ярым поборником соблюдения всех законов и самых ничтожных правил, особенно после того, как нанес оппозиции последний удар: переподчинил себе Золотой отряд – партикулу отборных воинов, предназначенную для охраны Совета Шераса и его представителей.

Слуги оправили перевязь на плече Главного Великого Юзофа, и он, с присущей ему благородной медлительностью, занял свое место недалеко от Священной книги.

Сафир Глазз не спешил, приглядываясь к присутствующим. Он с удовлетворением отметил, что большинство глаз, с которыми довелось столкнулся, приветствовали его появление, светились благодарным раболепием, готовностью к немедленному действию по его повелению. Несколько дружественных взоров откровенно выражали собачью преданность и одновременно о чем-то просили; видно, речь шла о каких-то обещанных благах в обмен на давно оказанные услуги. И только из нескольких «наидостойнейших» лож выглядывали сумрачные недовольные физиономии. То были бывшие столпы Берктольского союза: представители Авидронии, Медиордесс, Яриады Северной, Панайросов, едва ли способные сегодня как-то повлиять на принятие важных решений. Главный Великий Юзоф, чтобы его не заподозрили в предвзятости, начал с незначительных вопросов. Время от времени Великие Юзофы решали споры голосованием, вынимая из мешочков хоругвы и опуская их в красную либо синюю «чаши мудрости». Считальщики подводили итог и возвращали представителям палочки, каждому ровно столько, во сколько оценивалось его «достоинство», то есть его количество голосов. Например, Сафир Глазз как Главный Юзоф имел двадцать пять хоругв, авидронский представитель владел восемью, Юзоф Медиордесс – шестью. Многие хвастались тремя, двумя палочками, представители свободных городов, племен, маленьких или бедных стран имели, как правило, не больше одного хоругва. «Достоинство» каждого Юзофа исчислялось непросто: решающим в этом деле были размер вносимых ежегодных взносов и количество партикул в составе союзной армии. Так, имея восемь хоругв, Авидрония ежегодно доставляла в Берктоль двадцать пять тысяч берктолей золотом и содержала в составе объединенного войска целую эрголу (армию) общей численностью в шестьдесят одну тысячу человек.

Когда с малосущественными делами покончили, Сафир Глазз прочитал онис из Иргамы от подавленного горем интола Тхарихиба. В нем содержалась жалоба на его соседа – авидронского Инфекта, который вероломно вторгся в пределы страны, разрушил многие города, а население обратил в рабство. Особенно всех поразил пример с некой иргамовской деревней, в которую вошла тяжеловооруженная авидронская партикула. Несмотря на согласие совета рода пропустить отряды и предоставить всё необходимое, воины сожгли хижины и перебили население, включая стариков, женщин и детей.