Беглый огонь - Александр Зорич Страница 82

На этом фоне вознаграждение за «колокол» и «ведьмину косу», которое бессовестно зажал Хуарес, уже не выглядело таким эпическим, как давеча. И все же деньги лишними не бывают. А я умею радоваться каждой копейке!

Между прочим, именно по этой причине я уговорил Тополя забрать с собой все мины МОН-5МС, распределив их между нашими рюкзаками. Все равно их гарантийный срок подходил к концу, и я, что греха таить, намеревался толкнуть их какой-нибудь отмычке, возомнившей себя бывалым сталкером.

Ну а в-третьих, конечно, гонорар за «звезду Полынь»! Предварительные оценки, основанные на банковском курсе платины, давали двести тысяч единиц. А расчеты по научным таблицам статистической редкости артефактов обещали увеличение этой суммы в полтора раза.

Итого. Миллионерами нам с Костей, конечно, не стать. Но сделать шаг в следующий имущественный класс мы вполне могли! При желании мы сможем оставить сталкерство и заняться чем-то более респектабельным. И более спокойным, само собой.

– Ты чего насупленный такой? – спросил меня Тополь.

– О вечном думаю, – соврал я.

Мы шли по отличной, надежной тропе. Лучшей в Ёлкином Лесу просто не было.

Я хорошо знал тропу и без карты. Вначале она вьется по траверзам между низинами, затем взбирается на оплывший холм, поросший корабельной сосной, а затем спускается к Бечевке, отбитой от опушки Ёлкина Леса пойменным лугом.

Конечно, мы с Тополем как опытные сталкеры ни на секунду не прекращали отслеживать аномалии. Даже на этой проверенной тропе можно было вляпаться и в зыбь, и в мясорубку. А уж в зарослях вокруг тропы аномалии стояли стеной.

Плотные цепи трамплинов выдавали себя дешевенькими артефактами типа «медузы», сгенерированными за последнюю ночь. Птичьи карусели – «кровью камня». Все эти дары Зоны мерцали в ломкой белесой траве фальшивыми драгоценностями. Если бы только мы не спешили, если бы наши финансовые перспективы не были столь обворожительны, мы бы с Тополем наверняка не удержались и занялись сбором всей этой приятной мелочевки. Все-таки страсть к собирательству, которую приобретает каждый сталкер после первого же «своего», найденного и принесенного из Зоны артефакта, – она посильнее полового инстинкта и чувства самосохранения, вместе взятых!

Лишь в одном месте я обнаружил коридор, который мог с гарантией, без лишнего риска, вывести из скопищ аномалий, окружающих тропу. Вход в коридор, как по заказу, был четко обозначен двумя изрядными птичьими каруселями.

В тот момент информация о наличии такого коридора для нас была лишней. Но кто знает, как завтра жизнь сложится? И, между прочим, Синоптик, который поведен на картографировании Зоны, за каждый квант достоверной информации о расположении аномалий охотно платит по десятке.

– Вон гляди, какие птичьи карусели здоровенные. Видишь? – Я обратил внимание Ильзы на пару аномалий, обозначенных отчетливыми пылевыми вихрями.

– А какой… птица катается на этой… карусели? – спросила Ильза. – Курица? Или дятел?

Как видно, других птиц принцесса Лихтенштейнская по-русски не знала.

– Какая попадется, такая и катается, – мрачно заметил Тополь, известный жизнелюб. – Но недолго.

Я криво улыбнулся. В словах Тополя было слишком много правды.

Мы удалились от каруселей шагов на пятьдесят. Там тропа упиралась в мощную воронку и делала вынужденный поворот.

Я машинально сообщил Тополю точные координаты эпицентра воронки. Тополь машинально подтвердил.

Я уже хотел было рассказать анекдот, чтобы развлечь Ильзу, когда взгляд мой упал на огромные, блестящие, как коллекционные рубли, глазища… крысиного волка!

Зверек сидел на задних лапах. Сидел прямо на тропе, как-то очень по-человечески вытянув передние лапки нам навстречу и выставив вверх чувствительный нос-локатор.

Это был матерый крысиный волчара с шестью оранжевыми полосками на спине.

Моя рука бездумно потянулась за «стечкиным» – мало ли, что у твари на уме, – когда меня осенило.

«Шесть полосок! Шесть! Да это же крысиный волк из клетки Трофима! Тот самый, которого я отпустил возле девятой скважины, в Заозерье!»

На душе у меня потеплело. Я исполнился сентиментальных чувств и вернул «стечкин» на предохранитель.

– Чего встал? – спросил Тополь встревоженно. – Опять тетки в белых халатах мерещатся?

– Старого знакомого встретил.

– Не понял. Комбат, ты в порядке? Что за знакомый?

– Да крысиный волк этот. Ну помнишь, которого мы отпустили? Он на тропе сидит!

– Ну, волк и волк. У тебя что, «хай пауэр» заклинило? Патроны экономишь?

– Да нет, ты не понял! Он не только сидит, он словно что-то хочет этим сказать! Понимаешь? Важное сказать!

– Вроде чего?

– Ну, вроде предостережения… Чтобы мы туда не шли… Мы ведь его спасли один раз! Вот и он нас теперь хочет спасти!

– Комбат, у тебя «морской еж» на месте? – тоном психиатра буйного отделения справился Тополь.

– Да на месте, на месте! Но это и правда очень странно! Сам посмотри!

Чтобы оказаться рядом со мной, Тополю требовалось пройти двенадцать шагов.

Он успел сделать одиннадцать, когда я отчетливо услышал оружейный «кланг-кланг». С таким звуком патрон досылается в ствол перед первым выстрелом из снайперок типа СВУ и ей подобных.

По-видимому, услышал этот «кланг» и Тополь, поскольку он резко обернулся к Ивану и спросил:

– Ты взвел пистолет?

– Нет…

В руках у Ивана и впрямь ничего не было.

«Что же мы слышали?» – подумал я, чувствуя, как неприятный холодок побежал по моему хребту.

И тут меня осенило. Это же атмосферный звуковод! Вполне заурядное (хотя и редкое, особенно за пределами Зоны) физическое явление, благодаря которому звуки переносятся почти невредимыми на весьма заметные расстояния.

А как только меня осенило, я услышал еще один «кланг». Нет, точно не мерещится!

Ну и где же прячутся те, кто досылает в ствол патроны? И зачем они это делают?

Я посмотрел на ПДА. Поблизости вроде бы никого.

Перевел взгляд на крысиного волка – в его глазах стояла мольба. Мол, ни-ни-ни! Ни шагу дальше!

Ну, чем гадать, так лучше проверить.

Я загнал в подствольник «Грозы» дымовой выстрел и нажал на спусковой крючок.

Граната улетела за ближайшие ели и там, метрах в сорока от нас, взорвалась, расплескав на уровне макушек деревьев кляксу ярко-зеленого маркерного дыма.

Я рассчитывал на то, что у наших пока невидимых «кланг-клангов» не выдержат нервы.

И, как оказалось, правильно рассчитывал!

Ёлкин Лес взорвался сразу несколькими истерическими очередями. Минимум один ствол был мощнейшей гауссовкой последнего поколения. Слева от нас гиперзвуковые пули безжалостно разорвали ствол дородной ели, и она с протяжным скрипом рухнула наземь.