Одиннадцатый легион - Денис Юрин Страница 83

– А если скорость поменьше?

– То погибает только одна, или столкновение проходит гладко, как это было с гномами или эльфами, – ответил на наивный вопрос новичка Мартин и продолжил дальше развивать мысль: – У каждого народа есть свой собственный механизм регулировки скорости, устройство которого…

– …пока неизвестно, – опять встрял Дарк.

– Отнюдь, известно, но только частично, как, например, с порталами. Мы видим и можем описать лишь внешнюю сторону процесса, но не знаем, что движет им изнутри. К тому же, мы люди и можем говорить только о механизме человечества, как он выглядит у других, мы не знаем…

– Ну что ж, я непритязателен, – с грустной усмешкой произнес Дарк, – довольствуюсь малым. Если честно, то ни до эльфов, ни до гномов, ни до человечества в целом мне дела нет, разобраться бы, что происходит со мной…

– Нам известно, – невозмутимо продолжил Мартин, – что незадолго до самого ответственного момента срабатывает коллективный разум человеческой цивилизации, то есть нематериальная субстанция, объединяющая мысли всех ее представителей. Он не может воздействовать на одну из своих составляющих, то есть на кого-либо из живущих, и создает моррона, что в переводе с одного из древних языков обозначает «легионер павших». У коллективного разума достаточно сил, чтобы уберечь от разложения материальную оболочку и мысли одного умершего из десятка тысяч павших, а также наделить его энергией мысли умерших людей. Моррон – не просто воскресший человек, он носитель энергии многих умерших и к тому же обладает чутьем и способностью затормозить разогнавшееся «Колесо истории».

– Вы хотите сказать… – Голос Дарка испуганно задрожал, голова закружилась, и он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

– К сожалению, да. Ты умер еще месяц назад, так и не сумев пережить рокового удара секиры. Шрам от рубца останется, как метка об этом событии, на всю твою долгую и полную приключений жизнь.

Далеко не каждый человек может перенести потерю руки или ноги, смириться с выбитым глазом или с утраченной функцией мужского организма. Но вот так, в беседе узнать, что ты труп – дело нелегкое, можно в одночасье сойти с ума.

Видя, как эмоции и хаотичные мысли раздирают Дарка, Фламер решил вмешаться и поддержать друга в трудную минуту внутренней борьбы.

– Да не переживай ты так, – прозвучал его вновь задорный и бесшабашный голос. – Ты не первый и, скорее всего, не последний… Мы с Мартином прошли через это и, как видишь, нормально живем. Я вон лет двести как девок лапаю да мечом махаю, и ничего, вкус к жизни не потерял.

– Мое же настоящее имя, – продолжил некромант, – Март Иносий аль Гентариус, я был когда-то известным дипломатом и философом. В любой более-менее уважающей себя библиотеке можно найти как мои труды, так и тома с описанием моих скромных деяний эпохи создания Империи.

– Что я теперь… – подавленно спросил Дарк, – что я теперь из себя представляю?

– Да, в принципе, ничего особенного, такой же человек, как и был, когти с клыками не отрастут, можешь и не надеяться, – усмехнулся Мартин, – летать, становиться невидимым, читать мысли и испепелять врага злобным взглядом тоже не сможешь.

– Единственно, что хорошо, – продолжил Фламер – убить тебя нельзя, то есть можно, конечно, но ты того, как это… регенерируешься. Тебе брюхо вспороли иль на мелкие клочки порубили, несколько дней трупом повалялся, а потом очухался и – как новенький.

– Не мели чепухи, Фламер, – вмешался рассерженный Гентар, – и не вводи парня в заблуждение. Регенерация работает только в тот период времени, пока не ликвидирована угроза, то есть когда впереди конфликт и миссия еще не выполнена. Если тебя убьют после, а до следующего ускорения «Колеса» останется более ста лет, то, возможно, ты и не воскреснешь.

– Как это «возможно», вы что, точно не знаете? – воскликнул Дарк.

Анри с Мартином вновь обменялись задумчивыми взглядами, затем заговорил Фламер:

– Понимаешь, дружище, вопрос этот не однозначен: может, воскреснешь, а может, и нет. – Старик сделал долгую паузу, борясь с нахлынувшими переживаниями. – Со мной лично такого не происходило, с Гентаром тоже, а вот с другими братьями…

– Насколько я помню, – пришел на помощь Анри некромант, – из семерых, убитых в этот период, воскресли лишь двое. Что стало с остальными – неизвестно, может быть, когда-нибудь, позже… – тихо произнес маг, по лицу которого совершено неожиданно прокатилась слеза.

– Постойте, – нахмурил брови Дарк, пытаясь собраться с мыслями, – вы что же все – братья?! Ничего себе семейка!

– Да, все морроны братья, – однозначно констатировал Фламер, – и поддерживают друг друга в трудную минуту!

– Не усложняй, а то он не поймет, – перебил Анри успокоившийся некромант, а затем вновь обратился к Дарку: – Не совсем так. Если тебя интересует, общие ли у нас с Анри родители, то нет. Мы были рождены разными людьми, в разные эпохи и в разных странах, но стали братьями, воскреснув и превратившись в похожие друг на друга инструменты коллективного разума. Наши отношения – больше, чем обычные кровные узы, единство взглядов, общее дело и прочие объединяющие людей критерии. Тебе сейчас трудно это понять, но вскоре ты прочувствуешь, что такое быть морроном.

– А почему вас, нас… – поправился Дарк, еще не успевший привыкнуть к своему новому положению, – называют «легионерами павших» или «одиннадцатым легионом»?

– Погибшие в сражении воины умирают, но энергия их мыслей питает твое тело, поддерживает его жизнь. Каков в точности механизм процесса, я не знаю. Морронами называем себя мы, обычные же люди видят только внешние проявления наших деяний, поэтому часто дают опрометчивые, несоответствующие действительности названия: «рыцари смерти», «темные легионеры», «воскрешенные сатаной». Название «одиннадцатый легион» возникло благодаря лично мне, – усмехнулся Гентар. – Недавно, лет триста назад, произошла последняя крупная битва между людьми и эльфами, в результате которой древний народ перестал существовать как единое целое, как общность, утратил коллективное сознание. Во время сражения под Дуенабью эльфы одерживали верх, и тогда я, который уже к тому времени был некромантом, оживил погибших и бросил их на врага. В армии генерала Мартууса было всего десять легионов, очевидцы же событий назвали оживших мертвецов «одиннадцатым легионом», который в действительности и одержал победу.

– Странно, а в книгах по военной истории об этом ни слова?

– Книги пишут победители, в этом случае им почему-то не хотелось вдаваться в подробности, – хитро прищурился маг, – тем более что большинство людей чтит мертвецов только до момента похорон…

Возникшая тишина давила на сознание. Дарк судорожно пытался собраться с мыслями, он знал, что должен что-то спросить, но никак не мог понять, что же именно.

– И как же мне теперь со всем этим жить? – смог наконец он подобрать хоть какие-то слова.

– Да просто, как раньше жил… – буркнул Фламер.