Обретение мудрости - Дейв Дункан Страница 83

Каждый из городов на Реке был не таким, как остальные. Так вообще трудно было назвать городом, скорее это было небольшое торговое поселение. Когда Уолли смотрел на него с борта приближавшегося к берегу «Сапфира», у него возникло странное ощущение, что где-то это он уже видел: соломенные крыши, коричневые дубовые балки на фасадах домов, земляного цвета штукатурка. Вначале он определил этот стиль как средневековый европейский, но решил, что скорее он ближе к эпохе Тюдора, когда двинулся по узкой дорожке, претендовавшей на звание главной улицы – поскольку там он увидел более старые строения, балки которых почернели, а штукатурка побелела.

Итак, Тау напоминал декорации Старой Англии. Верхние этажи выступали вперед, бросая тень на каменистую пыль под ногами, в то время как полоса голубого неба над головой ощетинилась по краям карнизами. Блестящее бутылочное стекло в ромбовидных окнах отражало свет, не давая заглянуть внутрь; вывески изображали доступные внутри товары. Несмотря на постоянное отсутствие свободного пространства впереди, что делало его продвижение рискованным, Уолли был зачарован. Конечно, набедренные повязки и мантии выглядели здесь неуместно, но он чувствовал себя так, словно перенесся в Лондон времен Шекспира, и его все время преследовала мысль о том, есть ли в этом городке театр, и кто пишет для него пьесы.

Брота торжественно обещала, что корабль не уйдет без него. Он явился сюда в поисках воинов, но чувствовал себя, словно отпущенный на свободу пленник, словно ребенок на ярмарке. В один из моментов, когда даже его ранг и престиж не освободили немедленно перед ним путь, он с улыбкой повернулся к Ннанджи и заявил:

– Мне нравится этот город!

Ннанджи зажал нос и сказал:

– Ф-фу!

Что ж, нечто в этом было…

Главная артерия города была настолько узкой, что от края до края хватило бы размаха рук двух человек, и была плотно забита людьми. Теперь Уолли увидел причину задержки. Тележка, полная яблок, сцепилась колесами с другой, груженой блестящей голубой изразцовой плиткой, и от удара красные плоды посыпались в грязь. Глядя поверх голов, он увидел мальчишек, шнырявших тут и там, подбирая сокровища, и владельца тележки, который соревновался в ругательствах с хозяином тележки с плиткой. Их изобретательность все росла, генеалогия становилась все более невероятной, а указания относительно воздействий на различные части тела – все более разрушительными. Колесо тележки с плиткой свалилось с оси, и весь груз готов был обрушиться. Драка, которая неминуемо должна была за этим последовать, легко могла перерасти в массовые беспорядки. Добродушные насмешки толпы уже начали сменяться бранью тех, чьим неотложным делам могло помешать неожиданно возникшее препятствие.

Посреди всей этой суматохи маячила рукоятка меча, словно поплавок, но на ее владельца, похоже, никто не обращал внимания, не давая ему даже подойти ближе к источнику всех проблем. Уолли решил, что настала пора продемонстрировать свое воинское искусство.

Он начал проталкиваться вперед, расчищая себе дорогу силой там, где не помогал его ранг. Вместе со следовавшим за ним по пятам Ннанджи он добрался до самой середины заварушки и положил тяжелую ладонь на плечо плиточника. Плиточник сердито обернулся, потом со страхом взглянул вверх и уважительно замолк. Яблочник прекратил излагать детальную родословную своего противника в четвертом колене. Оба с облегчением ждали дальнейших указаний. Уолли приказал Яблочнику и мускулистому рабу приподнять один конец тележки, в то время как сам схватился за другой и перенес свой вес на левую ногу. Тележка приподнялась, и Плиточник поставил колесо на место. Ннанджи уже начал освобождать для него проход. Вскоре толпа рассосалась, вместе с последними грубоватыми комментариями.

Местный воин-неудачник остался стоять, оказавшись очень юным и очень маленьким Вторым, который с побелевшим от ужаса лицом смотрел на пришельца. Он вряд ли был намного старше Катанджи, и не выше его ростом – не стоило удивляться тому, что ему не удалось проявить свой авторитет.

Он потянулся трясущейся рукой к рукоятке меча.

– Оставь! – приказал Уолли.

Судорожно сглотнув, Второй повиновался и отдал ему штатский салют, представившись как ученик Алладжуи. Уолли произнес ответное приветствие, но не стал тратить время на то, чтобы представить юношу Ннанджи.

– Мне нужен местный староста, – сказал он. – Веди меня к казармам.

С еще большим страхом Алладжуи молча показал на ближайшую дверь. Над ней висел бронзовый меч, который Уолли должен был заметить раньше, рядом с громадным сапогом.

– И где же староста? – спросил Уолли.

– Он… он там, милорд.

Уолли посмотрел на Ннанджи – как он и ожидал, тот озадаченно взглянул на него. Они направились к двери, а ученик Алладжуи шел за ними следом, не ожидая, когда его формально отпустят.

Воины вошли в сапожную мастерскую. Маленькое помещение было заставлено столами с туфлями и сапогами; потолочные балки опасно нависали над головой. Под окном стучали молотками Пятый и двое Вторых, держа колодки на коленях. Пол вокруг них был усеян обрывками кожи, и в воздухе стоял ее тяжелый запах. Дверь отрезала от них звуки улицы.

Пятый поспешно поднялся и повернулся, чтобы приветствовать гостей. На его лице тут же появилось то же выражение страха, что и у молодого воина. Ему было около сорока, он был крепко сложен и почти лыс. У него были руки, как у борца, старый шрам поперек лба и напоминающее цветную капусту ухо. Профессия сапожника в Тау, вероятно, была достаточно опасной.

Уолли приветствовал его в ответ.

– Я ищу старосту, – сказал он.

Сапожнику эта новость явно не понравилось.

– Старостой имеет честь быть мой отец, милорд. Конечно, он будет рад приветствовать тебя, если ты подождешь несколько минут.

Он повернулся и тяжело направился к двери в задней части комнаты. Двое юношей вскочили на ноги и побежали за ним.

Насмешливая улыбка Уолли вызвала хмурый взгляд Ннанджи.

– Кое-что подсказывает мне, что мне не придется набрать в Тау слишком много воинов, – сказал Уолли. – Я не рассматриваю возможность обвинения с твоей стороны, брат мой – но они этого не знают. Для тебя это может быть хорошая возможность провести расследование!

Ннанджи кивнул все с тем же хмурым видом.

Прошло некоторое время, прежде чем сапожник вернулся, и вернулся один. Он переоделся в более чистую мантию, но это была одежда более пожилого мужчины. Ннанджи еще сильнее нахмурил брови.

– Мой отец скоро будет здесь, милорд. Он… он немолод, и иногда ему трудно быстро двигаться по утрам.

– Мы не торопимся, – весело заметил Уолли. – Тем временем, позволь мне представить тебе моего подопечного и брата по клятве, адепта Ннанджи. Мне кажется, он хотел бы задать несколько вопросов.