Клинки Порубежья. Книга 2. Мести не будет - Владислав Русанов Страница 83

Меченый дернул щекой. Ендрек, старавшийся держаться за спинами товарищей, заметил, как побелел шрам пана Войцека.

— Ладно, — тряхнул головой Шпара. — Не затем мы сюда скакали, чтоб старые обиды вспоминать...

— Еще бы, — еле слышно проговорил пан Юржик. — Сделанного не воротишь, разбитого кувшина не склеишь...

— Точно! — воскликнул Вожик. — Скоро тут грозинчане будут. Об обороне думать надобно.

— Хорошо, — согласился король. — Я вам доверяю, друзья мои. Поскольку сам военным талантом с детства обделен, не буду вмешиваться и отвлекать вас. Отец Можислав, — обратился он к стоящему рядом игумену — низенькому, худому старичку, на глаз, так больше десяти стонов на весах не потянет. — Отец Можислав, пойдемте в часовню и обратимся к Господу с просьбой покарать виновных и защитить правых.

— Сейчас, твое величество, — откликнулся неожиданно густым для столь худосочного тельца басом игумен. — Мои иноки тоже в стороне стоять не будут. У нас, малолужичан, принято друг дружке помогать и в радости, и в горе. А когда речь о Грозине заходит, так особо... Пан Раджислав, пан Цециль, пан Войцек, располагайте монахами по своему разумению. В бою они вряд ли помогут, а вот стрелы подносить, раненых перевязывать... А впрочем, что я лезу не в свое дело? Сказал — располагайте, значит, располагайте.

Он поднял висящую на шее трехрогую веточку, благословил ею собравшихся во дворе монастыря воинов и засеменил следом за королем, тщетно стараясь угнаться за его широкими шагами.

— Сколько у тебя людей, пан Раджислав? — спросил пан Вожик, оглядывая монастырскую огорожу.

— Два десятка. Да челяди десяток наберется. Правда, пользы от них, как с козла молока.

— Ясно. И у меня две дюжины.

— Не густо.

— То-то и оно. Против сотни худо-бедно продержимся, а если, не приведи Господь, больше будет...

— За подмогой слать н-н-надо, — вступил в разговор Меченый.

— Верно. Эх, жаль только, что монахов или челядинцев не пошлешь, а бойцов жалко. Каждый на счету, — сокрушенно вздохнул пан Вожик.

— Своих не дам, — сразу уперся Раджислав.

— Ладно, — кивнул пан Цециль. — Четырех добровольцев найдем. Найдем, а, пан Войцек?

— Д-д-думаю, найду. Начинайте лю-юдей на стены расставлять.

* * *

Ендрек стоял на коленях, положив локти на подоконник. Разгоряченную щеку приятно холодил приклад арбалета. Позади сопел монах — брат Гервасий, здоровый мужик с ладонями как лопаты. Пожалуй в рукопашном бою он смог бы победить и Лексу, и Лесника, некогда изгнанного с позором из отряда паном Войцеком. Вот только вряд ли он стал бы с ними драться, ибо отличался небывалой кротостью. Сам человек мирный, Ендрек еще не встречал такого благодушия и смирения. Если многие монахи, проникшись боевым духом, разобрали тяжелые дубины и посохи, скрываемые до того братом Драгомилом, коморником монастырским, в маленьком чулане за трапезной, то Гервасий сражаться отказался наотрез. Поэтому был приставлен к студиозусу заряжать самострелы. Эта работа выходила у него неплохо, благодаря неимоверной силище, и Ендрек получил возможность стрелять из окна вдвое чаще прочих бойцов.

Грозинчане нагрянули очень скоро. Еле успели отправить четверых добровольцев, в число которых попал и пан Бутля, заявивший, что не желает сражаться за незаконного короля, но привести подмогу гибнущим товарищам почитает за дело чести, как на дорогу, ведущую к монастырю выскочил первый драгунский разъезд. Десяток всадников в расшитых галуном жупанах. Ендрек даже на миг подумал, что они заметили гонцов, и теперь наладят погоню. Но Господь миловал. Грозинчане развернули коней и помчались по своим следам обратно. Должно быть, с донесением.

— Не обошли бы... — хмурился пан Цециль, поглядывая на громаду холма, возвышавшегося с тыльной стороны монастыря.

— Не должны, — ответил ему брат Драгомил, ухватками похожий больше на купца средней руки, нежели на монаха. — Летом еще так-сяк... А зимой скалы непроходимые, хвала Господу нашему, Пресветлому и Всеблагому. Козы срываются, куда уж грозинчанам.

— Да уж, грозинецкая свинья козе не соперник, — ухмыльнулся пан Вожик. — Тогда встанем насмерть.

— Н-не знаю, как ты, а я умирать по-о-овременю. — Пан Войцек проверил, удобно ли ходит сабля в ножнах, подхватил на плечо тяжелый самострел. — Есть у м-м-еня должок пану Переступе. И в Богорадовку еще хочу в-в-вернуться...

Несколько дней назад Меченый узнал от разъезда малолужичанских реестровых, что Богорадовку отбили. Берестянский полк вышиб из города зейцльбержцев, как капустную кочерыжку из бутыли с горелкой. И все равно на душе бывшего сотника скребли кошки.

— Ладно, чего там судить-рядить, — махнул рукой пан Цециль. — Будет день, будет и пища. Так ведь, брат Драгомил, в «Деяниях Господа» сказано?

— Истинно так, сын мой. А еще сказано: «Перед врагами отечества твоего спины не гни, а потчуй доброй сталью».

У Ендрека глаза на лоб полезли. Да и не у него одного.

— Прямо так и сказано? — удивился Раджислав.

— Прямо так. Ну, или похоже. Мы тут в глуши деревенской в трудах проводим дни свои. Это у его преподобия пана Винцеся Швахи времени на все хватает. И писание изучать, и анафемы объявлять.

Урожденный выговчанин пан Раджислав открыл было рот, чтоб возмутиться подобным непочтительным заявлением, порочащим честь патриарха Прилужанского, но смолчал. Вспомнил, видно, какие высказывания допускали сторонники Золотого Пардуса и не считали их оскорбительными для жителей Малых Прилужан.

— На стены, панове! — скомандовал он.

В это время вернулся король.

Он шел, пошатываясь, словно обессилел от ран, но в руке держал саблю. Рядом с ним суетились отец Можислав и еще один человек — сухощавый с коротко подстриженной седой бородкой и выдающимся вперед крючковатым носом. Одет последний был в длиннополый черный кафтан, валенки и черный же пелеус.

— Никак нельзя, ваше величество! — убеждал он Юстына с легким руттердахским выговором. — Следует выпить отравы... тьфу ты... Отвару! Конечно же, отвару из трав! Так! Отвару! Так!

— Нет, я должен сражаться рядом со своими людьми, своими соотечественниками...

— Сказано в «Деяниях Господа», что место пастыря не впереди отары, но сзади, откуда видно все... — басил отец Можислав.

— Но ведь в тех же «Деяниях» говорится, что место пастыря с отарой, не так ли?

— Так... Но вам необходимо принять питье. Не просто необходимо, а жизненно важно! Так...

Несмотря на старания спутников, Юстын продолжал идти вперед. Теперь на его голове вместо шапки красовался начищенный до зеркального блеска шишак, какой обычно носили гусары-лужичане.

— Он ведь совсем больной стал, — шепнул пан Раджислав пану Войцеку на ухо, но Ендрек расслышал его слова. — Из-за того и в монастыре вторые сутки торчим... А то — на конь и поминай как звали! Долго бы грозинчане нас искали.