Долг крови - Таня Хафф Страница 84

– Мистер Суонсон?

Не выключая микрофон, Патриция Чейни опустилась рядом с ним на колени, пощупала пульс. Жив, но пульс едва прощупывается. Нахмурившись, она вытащила из кармана сотовый телефон.

– У этого сукиного сына сердечный приступ, – протянула она с разочарованием. – Эх, а я и пары вопросов не успела задать!

– Мне снимать дальше? – поинтересовался Брэд.

– Нет, побереги батарейки. – Торжествующе ухмыльнувшись, она набрала 911. – Наснимаешься вволю, когда приедет полиция.

Зазвонил телефон. Тони схватил трубку после первого же звонка.

– Генри, это вы?

– Ты что, все это время не спал и ждал, когда я позвоню?

– Почти. Я поставил себе будильник, чтобы встать за полчаса до рассвета. А то вдруг вы позвоните, а я не услышу! – Тони зевнул и поудобнее уселся в кровати. – Ну как? Нашли Селуччи?

– Детектив Селуччи в полной безопасности, под присмотром Вики. Она даже заставила его провести целый день в постели... для поправки здоровья.

– Он серьезно пострадал?

– У него большая потеря крови. Очевидно, ему пришлось стать донором, не по своей воле конечно.

Тони вздрогнул.

– Бьюсь об заклад, Победа в ярости.

– Да уж! Ну а кроме того мы прижали к ногтю Суонсона.

– Отлично! Значит, с призраками покончено?

– Дай-то Бог! Тони...

В тоне Генри слышалась совершенно неприсущие ему смущенные нотки. Юноша улыбнулся. Единственное, что могло вызывать смущение у незаконнорожденного сына Генриха VIII, так это сознание собственной беспомощности. Могущественный вампир так и не научился обращаться с некоторыми чудесами техники двадцатого столетия.

– Я хочу записать телевизионные выпуски новостей. Может, заедешь ко мне ненадолго и поставишь видик на запись?

– Я ведь тысячу раз показывал вам, как это делать. – Тони с трудом подавил зевок. И почему он не запасся термосом с кофе? – Господи, Генри! Что же вы будете делать, когда я уеду?

Уеду. Последнее слово эхом отдалось в тишине, которая последовало за ним. Уеду. Он ведь совсем не так собирался сообщить об этом: Черт! Мозги явно отказываются соображать в такую рань.

– Генри? – произнес он только ради того, чтобы прервать затянувшееся молчание.

– Мне надо бороться, чтобы тебя сохранить? – В словах вампира чувствовался затягивающий соблазн темной глубокой воды, в которую так хочется погрузиться, хотя внешне, казалось, он обращается с вопросом сам к себе.

– Генри, не надо, пожалуйста...

Тони смолк на полуслове, так и не договорив, что именно не надо.

– Когда тебя не будет со мной рядом, – через секунду сказал Фицрой, и голос его уже не напоминал ни правителя королевской крови, ни Князя Тьмы, а был голосом обычного Генри, очень одинокого человека, – я буду по тебе скучать. Помнишь, Вики говорила, что расстояние не причина прекращать дружбу. Склонен с этим согласиться. Если уж мы с ней нашли способ уживаться друг с другом...

Попытавшись найти в пределах видимости мало-мальски подходящий предмет, чтобы высморкаться, юноша вымученно усмехнулся.

– Я всегда говорил, что наша подруга Победа – жутко умный вампир.

– Мне помнится, ты называл ее страшным вампиром.

– Это одно и то же. Э-э... До отъезда я обязательно с вами повидаюсь.

– Надеюсь.

Тони бросило в дрожь – это столь короткое слово обещало ему очень много.

* * *

Дженнифер Муи притормозила, ожидая, когда проедут машины и она сможет повернуть к зданию клиники. Вдруг, к ее величайшему изумлению, кто-то громко постучал в стекло.

Патриция Чейни прижала к стеклу контактный микрофон.

– Доктор Муи, сегодня ранним утром Рональд Суонсон был застигнут, когда он закапывал труп Ричарда Салливана, санитара, работавшего с вами в клинике "Надежда". – Даже немецкие стекла не могли заглушить голос журналистки. – Не сделаете ли вы заявление для прессы?

Доктор не поверила своим ушам. Уму непостижимо! Она чуть-чуть опустила стекло и, избегая смотреть в камеру, которую за спиной Патриции держал оператор, огрызнулась:

– Вы психически больны, вот что я вам скажу!

И, нажимая на газ, поймала себя на том, что ей ужасно хочется переехать наглую девку всеми четырьмя колесами.

В конце дорожки, ведущей к клинике, тоже дежурили репортеры. Правда, они не стали преследовать ее и донимать своими глупыми расспросами. Таких бесцеремонных, как Патриция, даже среди журналистской братии еще поискать надо.

Внутри здания у стойки регистратуры стояли двое полицейских в штатском.

– В чем дело? – потребовала она объяснений, направляясь к ним через холл.

На удивление, Дженнифер Муи была абсолютно спокойна. Выброшенный в кровь адреналин скажется позже, а сейчас она полностью владела собой.

Блюстители порядка представились и предложили пройти в ее кабинет.

Несколько секунд она глядела на них, сдвинув брови, затем произнесла:

– Вы что, хотите сказать, что эта приставала говорила правду?

Полицейский помоложе бросил взгляд на своего напарника, затем обратился к доктору:

– Какая такая приставала?

– Патриция Чейни. Только что она привязалась ко мне с нелепой историей про мистера Суонсона, якобы застигнутого, когда он закапывал тело санитара нашей клиники, Салливана. Неужели в ее словах была доля истины?

– Ну конечно же, мисс Чейни, – выдохнул первый детектив.

– И меня это почему-то не удивляет, – пожал плечами второй.

Доктор не раз видела по телевизору интервью, которые эта проныра брала у сотрудников полиции. Ох уж им и доставалось! Всю душу из них вынимала, И оба полицейских порядком оттаяли, явно посочувствовав в душе доктору Муи. Она очень спокойно, едва ли не отрешенно, предложила им пройти в ее кабинет, чтобы персонал клиники смог вернуться к выполнению своих обязанностей.

* * *

– Доктор, когда вы в последний раз разговаривали с мистером Суонсоном?

– Этой ночью, в три с минутами. – К чему лгать? Ведь телефонный звонок нетрудно отследить.

– Вы помните, что он сказал?

– Я понятия не имею, о чем он говорил. Звонок мистера Суонсона разбудил меня, когда я смотрела десятый сон. Рональд что-то истерично кричал в трубку и бросил ее прежде, чем я вообще смогла сообразить, чего он от меня хочет.

– Почему вы уверены, что он позвонил именно около трех?

– Детектив, когда кто-либо будит меня среди ночи, я первым делом смотрю на часы. А вы разве нет?