Ответный удар - Гарри Тертлдав Страница 84

— Понятно, — задумчиво проговорил Черчилль. — Поэтому даже несмотря на то, что у вас лежит перед носом учебник, — он показал на детали двигателя, — вы не можете взять и прочитать его, а вынуждены разбирать текст, как будто он написан никому не известным шифром.

— Отличная аналогия, сэр, — согласился с ним Хиппл. — Двигатель достаточно прост, хотя такой же мы пока сделать не в силах. А вот что касается радара, который нам доставлен с того же сбитого самолета, боюсь, что расшифровка нам не очень дается.

— Да, мне сказали, — заметил Черчилль, — хотя я так и не понял, в чем состоит главная проблема.

— Позвольте я представлю вам Дэвида Гольдфарба, специалиста по радарным установкам, сэр, — проговорил Хиппл. — Он вошел в состав нашей группы для того, чтобы решить проблему размещения радара на «Метеорах», и потратил немало сил, пытаясь разгадать секрет радарной установки противника, попавшей нам в руки.

Когда полковник подвел премьер-министра к рабочему месту Гольдфарба, Дэвид подумал — не в первый раз — что работать с Хипплом просто здорово. Большинство офицеров сами пустились бы в объяснения, стараясь выслужиться перед начальством, и делая вид, что подчиненных у них просто нет. Однако Хиппл представил Гольдфарба Черчиллю, а сам отошел в сторону, чтобы не мешать беседе.

Сначала Дэвид ужасно смущался. Заметив, что он заикается и краснеет, премьер-министр перевел разговор на другие темы.

— Гольдфарб, — задумчиво проговорил он. — По-моему, мне говорили, что вы родственник мистера Русси, сотрудничавшего с ящерами в Польше.

— Да, совершенно верно, сэр, — ответил Гольдфарб. — Мы кузены. Когда мой отец приехал в Англию перед Первой мировой войной, он звал с собой сестру с мужем, а потом продолжал их уговаривать до тех пор, пока в 39-ом не началась Вторая мировая. Они не желали его слушать. Мойше Русси их сын.

— Получается, ваши семьи все время поддерживали друг с другом связь.

— Да, сэр, пока она не прервалась. Я узнал, что случилось с моими родственниками, только когда Мойше начал выступать по радио.

Он не сказал, что большинство его родственников погибло в варшавском гетто, премьер-министр, скорее всего, это и сам знал. Кроме того, Гольдфарб не мог думать об их судьбе и не испытывать всепоглощающего гнева, заставлявшего его жалеть о том, что Англия больше не воюет с Германией.

— Я не забуду о ваших родственных узах, — заявил Черчилль. — Они могут оказаться нам полезными. — Однако прежде чем Гольдфарб успел набраться храбрости, чтобы спросить, каким образом, Черчилль заговорил о радаре: — Попробуйте объяснить мне, чем этот прибор отличается от нашего и что мешает вам в нем разобраться.

— Хорошо, я попытаюсь, сэр, — ответил Гольдфарб. — Один из наших радаров, как и радиоприемник, работает с использованием электронных ламп — американцы называют их по-другому, но суть от этого не меняется. Ящеры обходятся без них. У них вместо ламп имеются вот такие штуки. — Он показал на доски с маленькими бугорками и серебристой металлической паутиной.

— И что? — спросил Черчилль. — Почему простая замена вас так озадачивает?

— Потому что мы не знаем, как работает проклятая тварь, — выпалил Гольдфарб. Отчаянно желая, чтобы земля разверзлась и поглотила его, он попытался извиниться: — Понимаете, у нас нет ни одной теории, которая объясняла бы, каким образом маленькие кусочки кремния — это мы выяснили наверняка — могут играть роль электронных ламп. А поскольку ничего подобного нам видеть не приходилось, приходится узнавать функцию каждого элемента методом проб и ошибок, если можно так сказать. Например, подключаем к источнику питания и смотрим, что будет. С другой стороны нам ведь даже не известно, какую мощность следует задать.

К счастью, Черчилль проигнорировал его брань в адрес непослушного прибора и спросил:

— И что вам удалось узнать?

— Ящерам про радар известно больше, чем нам, сэр, — ответил Гольдфарб. — Боюсь, ничего определеннее я вам не скажу. Мы не можем начать выпускать аналогичные детали: инженер-химик, с которым я разговаривал, утверждает, что самый лучший кремний, имеющийся в нашем распоряжении, недостаточно очищен. А некоторые бугорки, если взглянуть на них под микроскопом, прошли такую тонкую обработку, что мы даже не представляем, как такое возможно — я уже не говорю, зачем.

— Каким образом и зачем — вопросы для тех, у кого есть время, а у нас его, к сожалению, нет, — заявил Черчилль. — Нам необходимо узнать, как работает прибор и сможем ли мы построить такой же, и что нужно сделать, чтобы уменьшить эффективность его использования врагом.

— Да, сэр, — с восхищением ответил Гольдфарб.

Черчилль, конечно, не специалист в данной области, но он отлично знал, какие задачи необходимо решать в первую очередь. До сих пор еще никто до конца не разобрался в теории магнетрона и в том, каким образом и почему узкие каналы, соединяющие внешние отверстия с большим центральным, усиливают сигнал по экспоненте То, что прибор действует именно так, сомнений не вызывало и обеспечило английскому радару превосходство над немецким. Однако, к сожалению, понять принцип действия устройства, которым пользовались ящеры, это не помогло.

— Кое-что мы все-таки выяснили и можем применить в наших установках, правда Гольдфарб? — вмешался полковник Хиппл.

— Прошу прощения, сэр. Мне следовало сообразить, что господину премьер-министру будет интересно услышать о наших достижениях. Мы можем скопировать магнетрон ящеров; его мы, по крайней мере, узнали. Он испускает очень точно направленный сигнал на более коротких волнах, раньше мы такого не умели. А замечательное с инженерной точки зрения устройство, принимающее ответные импульсы, мы установим на новых моделях «Метеора».

— Очень хорошо, Гольдфарб, — заявил Черчилль. — Не буду больше отрывать вас от дела. С помощью таких людей, как вы и ваши товарищи, работающие в этой импровизированной лаборатории, я уверен, мы, как и всегда, победим зло, которое тщетно пытается подчинить нас своей воле. А вы, Гольдфарб, возможно, сыграете еще более значительную роль, чем участие в экспериментах по изучению вражеского радара.

Вид у премьер-министра был непривычно добродушный. Три года в ВВС научили Гольдфарба тому, что если высшее начальство напускает на себя такой вид, жди неприятностей Но он уже давно понял, что от него все равно ничего не зависит и потому сказал то, чего от него ждали-

— Я приложу все старания, сэр.

Черчилль ласково ему кивнул, затем вернулся к Хипплу и его коллегам, чтобы еще немного поговорить про двигатель. Через несколько минут, он надел шляпу, попрощался с Хипплом и покинул лабораторию.

— Слушай, старина, — ухмыльнувшись, сказал Раундбуш Гольдфарбу, — когда Уинни сделает тебя членом Парламента, вспоминай хотя бы иногда простых ребят, с которыми познакомился до того, как стал богат и знаменит.

— Членом Парламента? — Гольдфарб в притворном возмущении покачал головой. — Надеюсь, он придумал что-нибудь получше. Вы же все слышали, у него для меня есть поручение поважнее того, что я тут делаю.