Кузница души - Маргарет Уэйс Страница 87

Он был напуган. Он очень хорошо знал, что так мешало ему, он знал признаки этого — боязнь публики.

Рейстлин испытывал эту боязнь прежде, но только в легкой форме, перед представлениями на маленьких ярмарках в Утехе. Страх всегда исчезал, когда он начинал свое представление, и больше не беспокоил его.

Он никогда раньше не выступал перед таким количеством зрителей, которые, к тому же, будут настроены враждебно и недоверчиво. Он никогда не рисковал столь многим. Его страх был в сотню раз сильнее, чем он представлял себе.

Его руки были холодны как лед, пальцы не слушались его, так что он не был уверен, что сможет хотя бы достать свиток из футляра. Его желудок болезненно сжимался, и пару ужасных секунд он думал, что ему придется пойти на поиски уборной. Во рту у него пересохло. Он не мог произнести ни слова. Как он собирался произносить заклинание, если не мог говорить? Он обливался холодным потом, и временами его передергивало от холода. Его ноги налились свинцовой тяжестью.

Его представление обещало окончиться позором и бесчестьем. В довершение всего под конец его наверняка вырвет на свои же одежды.

Высокий Жрец начал говорить. Рейстлину было все равно. Он сидел ссутулившись, чувствуя себя жалким и смертельно больным.

Появилась Высокая Жрица Джудит в своих небесно–голубых одеждах. Она произносила свою приветственную речь. Рейстлин ничего не слышал из–за шума в его собственных ушах. Его время неумолимо приближалось. Карамон выжидающе смотрел на него. Где–то в темноте за ним наблюдала Кит. Стурм ждал его сигнала, как и Тассельхоф. Они ждали его, рассчитывали на него, зависели от него. Они бы поняли его неудачу. Они были бы добры к нему, ни в чем бы его не упрекнули. Они бы жалели его…

Джудит опустила руки. Рукава спадали складками, укрывая ее ладони. Она готовилась произнести заклинание.

Рейстлин зашарил по поясу, ища футляр, заставил свои негнущиеся пальцы отвинтить крышку. Он вытащил свиток, но его руки так тряслись, что он чуть не уронил его. Он запаниковал, испугавшись, что может потерять его, и сжал свиток в кулаке.

Медленно, все еще дрожа, Рейстлин сбросил свой черный плащ, встал во весь рост. Соседи кидали на него раздраженные взгляды. Кто–то позади зашипел ему, чтобы он сел на место. Когда он не послушался, к голосу позади него прибавилось еще несколько голосов. Шум привлек внимание других людей, включая жрецов, стоявших на арене.

Рейстлин лихорадочно пытался припомнить хоть что–нибудь из много раз отрепетированной речи, которую он заготовил. Он не мог ничего вспомнить. Ослепленный тупым страхом, он развернул свиток и посмотрел на него, надеясь, что он напомнит ему что–нибудь.

Буквы магических слов слабо светились успокаивающим, приятным светом, как будто их выводила кисточка, обмакнутая в огонь. Тепло магии заструилось со свитка по его ледяным пальцам и принесло с собой уверенность. Он обладал силами, достаточными, чтобы использовать заклинание, и умением, достаточным для контролирования магии. Он мог заставить этих людей слушать его и удержать их внимание своей волей.

Это внезапно возникшее знание охватило его подобно огню. Взрыв силы поглотил все его страхи.

Когда он заговорил, его голос звучал незнакомо. Он не ожидал, что его обычно тихая речь будет звучать так громко и раскатисто. Он повышал голос, пока не достиг уровня, на котором акустика зала лучше всего усиливала звук, и результат оказался впечатляющим. Он даже сам испугался.

— Жители Гавани, — воззвал он, — друзья и соседи! Я стою перед вами, чтобы открыть вам, что вас обманывают!

Взволнованный ропот прокатился по толпе. Кто–то разозлился, и кричал ему прекратить хулить их бога. Кто–то волновался, боясь, что он не даст обещанному чуду состояться. Некоторые хлопали в ладоши, ожидая продолжения его речи. Они пришли, чтобы увидеть представление, а его вмешательство означало, что они получат даже больше, чем рассчитывали. Люди вытягивали шеи, чтобы рассмотреть его, многие вставали с мест.

Жрецы и жрицы на арене неуверенно смотрели на своего предводителя, не зная, что делать. По знаку Высокого Жреца они повысили голоса, пытаясь заглушить пением слова Рейстлина. Карамон уже был на ногах и стоял возле брата, готовясь защищать его и не спуская глаз с группы служителей, которые уже схватили факелы и бежали в их сторону.

Рейстлин не обращал внимания на шум. Он смотрел на Джудит. Она прекратила свои пассы. Разглядев его в толпе, она не отрывала от него глаз. В полумраке она не могла узнать его. Но она рассмотрела его белые одежды и поняла, какая опасность ей грозит. Она растерялась, но только на мгновение. Она быстро взяла себя в руки.

— Берегитесь колдуна! — крикнула она. — Схватить его и выбросить вон! Таким как он запрещено находиться в храме. Он пришел, чтобы использовать темную магию против нас!

— Кому, как не тебе, говорить о темной магии, вдова Джудит! — крикнул Рейстлин.

Тогда она его узнала. Ее лицо побагровело от ярости. Глаза ее выпучились, зрачки расширились. Ее побелевшие губы беззвучно шевелились. Она смотрела на него, и он ужаснулся ненависти, которую увидел в ее глазах, ужаснулся и встревожился. Его уверенность начала слабеть.

Она почувствовала эту слабину, и ее губы растянулись в жестокой торжествующей улыбке. Она сделала то, что должна была сделать с самого начала. Она презрительно отвернулась от него и как будто забыла о его существовании.

Служители приближались к нему. К счастью, многие зрители стояли в проходе, надеясь лучше видеть происходящее, и загораживали им дорогу. Карамон сжимал кулаки, готовясь отбить атаку служителей, но они неминуемо взяли бы его количеством. Это был только вопрос времени.

— Я могу доказать правоту своих обвинений! — выкрикнул Рейстлин. Его голос сорвался. Люди начали свистеть и шикать.

Он боролся, пытаясь удержать ускользающее от него внимание публики.

— Женщина, которая называет себя Высокой Жрицей, совершает то, что почитается за чудо. Я говорю, что это лишь магический трюк, и берусь показать вам действие этого же заклинания, чтобы доказать это. Глядите, как я покажу вам еще одного так называемого бога! Смотрите!

Рейстлину не нужен был свиток. Слова заклинания были в его крови. Магия горела огнем в его быстро колотящемся сердце, и кровь несла волшебство в каждую часть его тела. Он произнес магические слова, произнося каждое четко и правильно, наслаждаясь пьянящим ощущением магии, текущей как расплавленная сталь по его рукам, кистям, пальцам.

Перед публикой возник гигант. Ужасный великан, наводящий страх; великан с хохолком на голове, одетый в зеленые обтягивающие штаны и сиреневую шелковую рубашку; великан, увешанный сумками и кошельками; великан, очень старающийся выглядеть внушительно, как того требовала ситуация.

— Смотрите же! — снова воззвал Рейстлин. — Гигантский Кендер из Балифора!

Люди ахнули. Потом кто–то захихикал нервным смехом, обычным в критических случаях. Гигантский кендер начал двигаться по проходу. Его лицо было таким серьезным и суровым, что его нос дрожал от усилий.