Право быть - Вероника Иванова Страница 87

— Извини.

— За что?

— Я... я ведь хотел тебя прибить. Честно, хотел. — Борг помолчал и добавил, с куда большим чувством: — И ведь было за что!

— Разве?

Карие глаза возмущённо моргнули.

— А то нет! Зачем ты вернулся в столицу — твоя забота, но натворил столько дел... И я бы на месте принца взбеленился.

— Кто же тебе мешал? Мог счастливо свалить все несчастья на меня и остаться при дворе.

— Мог, — ворчливо подтвердил рыжий. — Да и надо было так поступить!

— Ну, упущенного случая не вернёшь, к сожалению. И всё-таки спрошу, можно? Почему ты поступил иначе?

— Почему, почему... — Он перевёл хмурый взгляд на носки сапог. — Потому что наполовину ты всё равно был прав.

— Только наполовину?

— Не ехидничай! Герцог был слишком важен для престола, чтобы позволять ему умереть.

Знаю. Очень хорошо знаю. Мне не требовалось проникновенной речи Ксаррона, чтобы понять всю глубину последствий неурочной гибели одного из самых влиятельных аристократов Западного Шема. Ещё по пути в сад маркизы я рассчитывал уладить дело мирно и с наибольшей выгодой для всех участников. Но увы, внезапно выяснившиеся подробности перевернули мои представления о необходимости с ног на голову.

— Я и не позволял. Я его просто взял и убил.

— Ты... что ты сделал?!

— Убил.

Борг тряханул головой, как будто это могло помочь ему привести мысли в порядок.

— Нет, когда ты так говоришь, значит, на самом деле всё было по-другому. Я слишком давно тебя знаю, чтобы поверить в эту чушь!

И он прав, фрэлл его подери. Не надо было строить из себя всезнайку, тогда и другим жить было бы проще. Рассказать всё от начала и до конца? Почему бы и нет.

— Герцог попросил его убить.

— Попросил? Но зачем?

— Потому что тоже не хотел жить рабом. Ты же не хочешь?

Великан несколько вдохов смотрел то на меня, то на собственные ладони, причём с равным недоумением.

— Подожди! Я ведь сказал так потому, что внутрь меня посадили какую-то тварь, которая заставляет подчиняться. А герцог...

— С ним было примерно то же самое. Только тварь была частью него самого.

Вопросов не последовало, зато взгляд Борга был красноречивее языка в своей мольбе об объяснении.

— Давай вернёмся к немного другим событиям, хорошо? К костру. Ты хотел убить меня, верно?

— Да, хотел. Уж не знаю, что на меня вдруг нашло, но... Причины были.

— Вот. Именно. Причины были. Но вовсе не те, которые ты пытался недавно привести.

— Какие же ещё?

Я облокотился о колоду, устраиваясь на полу поудобнее.

— Человек способен одновременно держать в голове сотни разных мыслей и чувств. Да, ты считал меня виноватым в случившихся несчастьях. Но при этом соглашался с тем, что у меня было право на дуэль. Половина на половину, ведь так? И ни одна чаша весов не перевешивает, пока... Пока не вмешается кто-то со стороны. Вот возьмём, к примеру, мужчину в возрасте, прожившего в супружестве не один десяток лет. Его жена тоже не молодела всё это время, так что растеряла былую привлекательность, и муж это, разумеется, видит. Но он помнит и о прошлом счастье, поэтому столь разные мысли живут друг с другом вполне мирно. И вдруг, представь, муж встречает молодую красавицу, которая благоволит ему, неважно по какой причине. Так вот, даже если она не будет день изо дня зудеть возлюбленному на ухо о том, как стара и страшна его старая жена, он, постоянно сравнивая их между собой, рано или поздно поставит свою прежнюю любовь на последнее место. Понимаешь, о чём я?

— Другая мысль стала сильнее?

— Да! Причём благодаря тому, что происходило не внутри, а вокруг человека.

Борг, несмотря на расстроенные в ожидании смерти чувства, соображал быстро. Правда, слишком прямолинейно:

— Хочешь сказать, что я полез на тебя с ножом не по собственной воле?

— А вот тут ты немного ошибаешься. Именно по собственной. Если бы в твоей голове не жило желание спустить с меня шкуру, ты бы не схватился за оружие.

— Но почему я вдруг захотел его исполнить?

— Потому что...

Говорящая с водой не имела возможности насытить нашу плоть серебром, зато навела густой туман, чтобы поскорее добраться до наших сознаний через кровь. Но вряд ли она с каждым занималась отдельно, ведь если вспомнить, сколько сил ей понадобилось на уговоры одного только зверька, живущего во мне... Нет, женщина давила сразу на всех нас. Вот только как? Какие мысли посещали в тот вечер меня?

Равнодушные.

Мне не было никакого дела до людей рядом со мной, даже судьбы мира, состоящего из плоти моих родственников, вдруг стали мне безразличны. Я как будто в единое мгновение лишился всех чувств, составляющих человеческую природу: не злился, не ненавидел, не любил, не желал. Я бесстрастно смотрел на происходящее, не собираясь умирать, но и не думая о сохранности чужих жизней. Впрочем, тогда мне всё казалось естественным и непротиворечивым, а следовательно, не требующим к себе критического отношения и уж тем более не требующим исправления. Это были мои мысли, несомненно, но они почти всегда прятались где-то в глубине. Или я их прятал сам, осознанно и целенаправленно? Похоже на то.

Борг таил в себе желание меня убить. Жена хозяина гостевого дома и возница боролись со своими демонами, в обычное время тщательно сдерживаемыми на коротком поводке. Не думаю, что говорящая предполагала наличие такой богатой почвы для необходимых ей всходов, но точно ударила в самое уязвимое место. Как же ей это удалось?

Попробую встать на её место. Вот я добираюсь до человека, который мне нужен первым делом для разговора, а потом уже для всего остального. И что вижу? Рядом с ним куча совершенно лишнего народа, способного помешать личной беседе. Значит, нужно отделить зёрна от плевел. Как? Чем-то отвлечь. Но если, к примеру, устроить пожар или другую неприятность, требующую к себе внимания, скорее всего, компания не распадётся, а вся целиком бросится на борьбу с трудностями. А необходимо обратное — разделить. Когда человек перестаёт обращать внимание на происходящее вокруг него? Когда увлечён собственными мыслями, разумеется. А если мысли особенно сильные...

Всё понятно.

— Потому что считал его неправильным.

Борг нахмурился.

— Откуда ты знаешь?

— Да всё оттуда же. Помнишь, как вели себя другие? Мелла, к примеру. Она же вовсе не гулящая женщина. Да и возница вряд ли такой уж охотник до женских прелестей, что не может сдержаться.

— А ты? — Рыжий хоть и не умел самостоятельно строить заковыристые логические цепочки, зато наловчился очень цепко карабкаться по чужим. — Что ты считал для себя неправильным?