Разящий клинок - Майлз Кэмерон Страница 9

– Матерь Божья! – прохрипел он.

Где-то через пятьдесят шагов в него снова попали.

Жизнь сэра Рауля никто не назвал бы хорошей. Для него как для простого солдата, а затем рыцаря вполне естественным было заявиться на рутинный смотр войск без лошади или доспехов. Он не молился, не ходил исповедоваться и едва ли когда-либо отрабатывал удары на тренировочном столбе или упражнялся на ристалище. Он страдал избыточным весом и слишком много пил, а еще предпочитал компанию молодых привлекательных мужчин, и деньги у него не задерживались.

Несмотря на все это или как раз из-за этого, сэр Рауль отказывался падать с лошади, хотя в его тело вонзилась третья стрела. Было бы трудно объяснить, каким образом он продолжал скакать к городским воротам, по пути сыпя проклятьями.

Деспот безудержно хохотал, наблюдая, как его любимцы преследуют человека, пичкая его стрелами. Он надеялся, что это послужит наглядным уроком для всех нерадивых солдат.

Высокий, не облаченный в броню мужчина с арбалетом поднял бровь.

– Я думал, мы планировали застать стражу у ворот врасплох, – тихо произнес он, – и захватить логофета живьем?

Горе-рыцарь и шестеро его преследователей мчались во весь опор по безлюдной поутру дороге, поднимая за собой клубы пыли. Истриканцы продолжали обстреливать свою жертву.

Герцог осадил коня, онемев от ярости. Его кулак мелькнул в воздухе и врезался в сына, тот отшатнулся и едва не упал с лошади.

– Идиот, – прошипел герцог. – Верно. Атакуй.

Человек без доспехов покачал головой:

– Слишком рано. Наши люди займут свои позиции не раньше чем через полчаса.

Андроник повернулся к нему:

– Ты хочешь получить свою должность, шпион?

Их взгляды встретились.

– Сделаю, что возможно. Но если мы атакуем слишком рано, то раскроем всех наших агентов и проиграем.

– Не проиграем, – заявил герцог.

Шпоры в кровь изодрали бока ломовой лошади, с топотом несшейся к городским воротам.

Истриканцы отставали от сэра Рауля всего на двадцать лошадиных корпусов и стремительно сокращали это расстояние. Все они стреляли в него.

И хохотали.

Внешние стены Ливиаполиса возвели одновременно с дворцом и крытой колоннадой, причем строители потрудились на славу. Высотой в три этажа, сложенные из гладкого желтого обожженного кирпича с декоративными вставками из красного кирпича, обозначавшими каждый ярус, двойные стены считались неприступными. На расстоянии в пятьдесят шагов друг от друга возвышались башни с покрытыми красной же черепицей крышами. Все ворота украшали великолепные мозаики.

Разумеется, ворота были открыты. Нараспашку.

Чего сэр Рауль не мог сказать о своих закрывающихся глазах. Будто он смотрит на ворота, а они удаляются – все дальше и дальше по длинному тоннелю…

Рыцарь грохнулся оземь уже мертвый, а его лошадь, сделав еще пару шаркающих шагов, остановилась всего в нескольких метрах от огромных ворот.

Преследователи восторженно заулюлюкали.

Деркенсан наблюдал за симпатичной женщиной, проходившей мимо, дожидаясь, пока ученый-яхадут в маленькой шапочке предъявит свой пропуск. По большому счету ему было наплевать – этот человек не выглядел опасным, – но пока он дежурит здесь, у ворот, правила есть правила.

– А ведь дочь меня предупреждала, что так и будет, – причитал ученый, копаясь в кожаной сумке. – Пожалуйста, господин. До моей деревни целый день ходьбы.

Харальд покачал головой.

– Я чту закон.

– Я тоже, – устало кивнул яхадут.

Именно тогда Деркенсан заметил мужчину, скакавшего во весь опор на никчемной кляче к воротам со стороны поля Ареса.

И всадников за ним.

Будучи гвардейцем, Деркенсан не раз участвовал в глупых солдатских забавах, поэтому посчитал, что это именно тот случай, и снова переключил внимание на ученого.

– Может, – чуть дружелюбнее сказал нордиканец, – он в вашем свертке?

Яхадуты были помешаны на опрятности, поэтому у ученого за спиной висели свернутый тюфяк, набитый овечьей шерстью, и два толстых шерстяных одеяла.

Его лицо разом преобразилось, и стражник понял, что попал в точку.

– Да благословит вас Господь! – воскликнул яхадут, водрузив скатанные одеяла на стол и расстегнув ремни.

Боковым зрением Деркенсан отметил что-то неладное. Он повернул голову и одним взглядом оценил происходящее.

Упавшим с лошади мужчиной оказался сэр Рауль Кэдхат, иберийский наемник. Несколько раз они дрались, но теперь рыцарь был утыкан стрелами, а полдюжины всадников, громко улюлюкая, кружились вокруг его тела с луками.

В душу Деркенсана закрались сомнения, ведь он знал сэра Рауля и теперь гадал, не получил ли тот по заслугам.

Но даже сомневаясь, он отступил в караулку и ударил в набат. Тревожный звон разнесся в утреннем воздухе.

Харальд не обнажил меч. Не схватился он и за топор, прислоненный к стене караульной будки. Вместо этого нордиканец сгреб ученого за шиворот и втащил в город.

Истриканцы засуетились. Один всадил стрелу в труп сэра Рауля. Другой вскинул лук, с ухмылкой прицелившись в Деркенсана.

Нордиканец отступил еще на шаг и дернул за большой рычаг, который удерживал железный стопор огромных зубчатых колес, приводивших в движение опускную решетку. В дубовые доски будки глухо вонзилась стрела. Удерживавшие барабан цепи громко залязгали, и решетка с грохотом обрушилась на гранитную перемычку. Опустившиеся железные зубья запустили второй барабан. Быстро вращаясь под воздействием мощной пружины, он задвигался внутри надворотной башни слева направо. Громадные дубовые створки, обшитые железом, начали выдвигаться из углублений в толще стены. Менее чем через десять ударов сердца после того, как Деркенсан опустил рычаг, гигантские дубовые ворота с оглушающим стуком сомкнулись, а поперечная балка упала на свое место прямо за ними.

Сверток с постельными принадлежностями яхадута вместе со столом для досмотров оказались зажаты между закрывающимися створками ворот, затем туда обрушилась железная опускная решетка, раздробив все на мелкие части.

Симпатичная женщина с гусями в ужасе застыла на месте, ученый попытался подняться.

Деркенсан схватил с оружейной стойки свой топор и вышел из караульной будки, обратив внимание на шестерых мужчин – отъявленных головорезов, – сидевших под оливковым деревом на площади и таращившихся на ворота.

Его губы растянулись в улыбке, а топор взлетел и опустился. Нордиканец проверил лезвие: все еще острое, хотя только что перерубило цепь, позволявшую поднять опускную решетку.

Хорошенькая пастушка изо всех сил старалась не смотреть на солдат.