Смертельный рейд - Юрий Иванович Страница 9

– Ох! Не смеши народ! И за грудь ее тоже при этом тискал как попутчицу? И ниже спины ей юбку оглаживал, как заботливый товарищ?

Теперь уже все рассмеялись. Хотя первым опять-таки заговорил именно отец решительной девушки:

– И все равно это не повод, чтобы в другой город уезжать. В Макильской академии точно такие же курсы и специальности. Зато требования к экзаменам строже вдвое.

Шеф-повар хихикала дольше всех, но выводы сделала бесспорные:

– Понятно. Значит, твоя отправляется в Макиль. Уж я-то ее настойчивость знаю. Только не пойму, чего ты такой недовольный и расстроенный? Ведь еще дома три сына и две дочери остаются! Скучать не придется. Будет кого воспитывать и по углам гонять.

– Если бы все только в скуке заключалось! – сердился мужчина, непроизвольно для себя ударяя кулачищем по столу. – А ну как дура эта выучится с отличием, да заберут ее в иные миры?! Потом только и увижу раз в год… – Голос его сорвался. – А она у меня любимица.

«А мир-то полон здесь чудес! – восклицал мысленно Леонид, стараясь ни одного слова не пропустить из разговора. – Академии тут у них, в которых рабыня может сама специальность выбирать. Да еще и лучших учеников в иные миры на практику гоняют… – И в голову землянина пришла присказка, придуманная его другом Борисом Ивлаевым: – Интересно цирк построен, шпилем вниз, манежем вверх!»

В тот момент я ничего о друзьях не знал и думал, что бы такое придумать для спасения собственной жизни. Уж больно страшен был взгляд поставного Сергия. Хорошо хоть я сразу не развернулся и бежать не бросился: ноги приросли, и мой доблестный щит ничем мне не помог. Помогла наблюдательность. Взгляд этого здоровенного мужика оказался направлен не прямо на меня, а куда-то в подпространство.

А тут еще и мой тезка уважительно похлопал по плечу:

– Ну если ты и в самом деле художник, то, считай, тебе повезло. Правда бы, еще знать, какой у тебя уровень мастерства?

– В каком смысле? – стал я немного успокаиваться, с хрипом выдавливая из себя уже длинные предложения. – И как в вашем городе художники делятся по уровням?

– Как и везде: подмастерье, ученик, ученик-рисовальщик, младший мастер, мастер, заслуженный мастер, академик, заслуженный академик.

Некоторые слова он называл не так, как они мне переводились, но суть градации улавливалась. Пришлось спешно прикидывать, насколько обряд гипны и умение рисовать способствует тому же званию «академик». Что-то подсказывало, что еще о-го-го как соответствует, но лучше изначально занизить свой уровень, чем потом опростоволоситься.

– Обучался я у академика и вроде как хороший мастер.

Теперь уже и поставной поменял выражение лица на чисто дружеское покровительственное:

– Ты, парень, не переживай, если сможешь несколько портретов нарисовать за пару дней, получишь должность прямо в администрации сектора. Наказание вначале заменим административными работами, барону скажем, что ты сюда именно и мечтал убежать, а потом тебя и в ранг возведем. Там, глядишь, и оружие носить сможешь. Ну, как тебе такое предложение? Остаешься у нас или тебя в твой Пловареш отправить?

– Остаюсь! – интенсивно закивал я, не понимая, что это у них за жизнь такая и почему меня великаны рабом назвали. Правда, я немного опасался рисования портретов, все-таки после обряда гипны иную технику, чем набросок, опробовать не приходилось, а детские рисунки – не в счет. – Э-э-э… портреты?

– Праздник у нас через три дня, – в охотку стал пояснять Сергий. – Ну и мой главный противник – это поставной соседнего сектора. Каких он только нам каверз не устраивает в конкурсах, чтобы по общим показателям занять первое место на празднике. И последние годы у него художник появился, и один пункт мы даже наполовину никак преодолеть не можем. Если ты хотя бы не хуже нарисуешь, мы уже имеем прекрасный шанс на победу. Понял?

Я развел руками и кивнул. Мол, как не понять! Вот на этом моя аудиенция у местного начальства и закончилась, хотя само общение продолжилось. Дальше оба моих «благодетеля» чуть ли не под локти меня подхватили и поволокли к выходу. Только и успел оглянуться на Ксану да заметить нескрываемое презрение высокомерной, разбалованной самки у нее на личике. Видимо, девица, не знавшая о сути нашего разговора, решила, что сразу на казнь тащат. Или куда тут у них и как?

Затем меня бодро провели по нескольким коридорам этого казенного здания, и мы оказались в довольно просторной комнатушке, уставленной четырьмя двухъярусными кроватями, несколькими мольбертами, рамами с полотнами и прочими принадлежностями, необходимыми живописцу. В правом крайнем углу имелась дверь высотой для человека, ведущая, как потом выяснилось, в каморку с душем и туалетом. По правой стене стоял большой стол. Чуть дальше за ним, в неправильном углу просматривалось пока непонятное мне окно или пролет, оттуда вроде что-то светилось. Одна кровать сразу налево за решеткой, вторая у стены слева, и две у противоположной от входа стены. С потолка свисали сразу три лампы довольно интенсивного дневного освещения. Меня только сильно смутило, что в комнатушку вела зарешеченная дверь с показательным амбарным замком на ней.

Да и старшина с ходу обрадовал:

– Это у нас тюрьма. Самое спокойное и тихое для работы место.

– Да-а? Раньше кто… р-р-работал?

– Так наш Сергий добрый, он даже смертникам давал шанс себя в рисовании проявить. Вдруг бы талант проснулся?

– О-о-о!

Дивные у них тут методы определения талантов.

– Понятное дело, – басил довольный поставной. – Получись у кого-нибудь чего, я бы ему пожизненную отсидку устроил или еще как отмазал. Негоже талантам погибать бездарно. – Видя, как я озадаченно подергал стойку кровати, он хмыкнул: – Да и тебе где наказание отбывать, как не в тюрьме?! Отсиживайся от неприятностей да любимым делом занимайся. Питание у тебя будет – не хуже, чем у меня, ты только рисуй.

После чего уселся на лавку у стены, сложил свои ручищи на груди и приготовился смотреть спектакль. Иначе и не объяснить эти его выпуклые глаза, следящие за каждым моим движением. Да и старшина, усаживаясь на единственный стул, уже на правах старого друга не приказывал, а эдак душевно советовал:

– Да ты не стесняйся, Миха, приступай к работе, мы только чуток посмотрим, успокоимся и пойдем! – Видно было, что душа у него переживала за предыдущие поражения родного сектора не меньше, чем у Сергия. – Главное, покажи нам хоть капельку своего мастерства.

Легко сказать, капельку! Как говорится: таланта полная кастрюля, да вот ложку бы еще к нему. Глядя на краски, я понял, что понятия зеленого не имею, как их смешивать, разводить и наносить. Хорошо хоть карандаши имелись, разные, еще и с разной грифельной начинкой. Полотна разных размеров уже были на рамках, часть даже загрунтована разными цветами. Причем и сомневаться не приходилось: подобные рисовальные принадлежности и все, что я вижу в этой тюремной мастерской, – не то что не средневековье и даже не двадцатый век по земным понятиям, а как минимум середина двадцать первого века. То ли местный начальник настолько сбрендил на пункте победы его личного художника, то ли подобное было доступно в этом мире любому художнику. Или все это досталось в наследство от какого-то в самом деле великого художника. Неужели?.. Что с ним случилось и так ли это, я спрашивать побоялся. Суеверие проклюнулось.