Палые листья лета - Рина Лесникова Страница 9

— Отличный чай!

Был у Санайи такой недостаток: в странных ситуациях она могла потерять дар речи. Вот и сейчас она не знала, что сказать, а Дениз вела себя более чем странно. Чего только стоили ее слова! И это не говоря о действиях. Хотя… иногда молчание и правда, золото. Магичка присела перед столиком почти на колени и, жестом подозвав подругу к себе, указала пальчиком на одно из украшений блюда с пирожными — украшении, и цветом, и формой выделявшемся из общего рисунка. Подслушивающий артефакт? Чтобы не выдать себя ненужным восклицанием, хозяйка покоев прикрыла губы ладошкой. Гостья утвердительно кивнула и указала глазами на спальню. Но и в спальне они не задержались, а прошли прямо в ванную, где включили воду.

— Так-то оно лучше будет, — удовлетворенно произнесла Дениз. — Пусть послушают. Говорят, шум воды успокаивает и настраивает на миролюбивый лад. Итак, у нас есть немного времени, пока иера Тиаграсса не поймет, что ее дурят. Так вот, повторяю, принуждения и приворота на тебе нет. Но есть что-то странное, — она виновато глянула на подругу. — Я не менталист и не специалист в области воздействия на разум, я только учусь на боевого мага. У нас все проще: делай заклинания мощнее, кидай точнее, у менталистов же совсем другие законы. И то, что есть у тебя в голове, оно, как бы это сказать, оно или твое родное, или ты живешь с этим так давно, что уже с ним сроднилась. Вряд ли это действие эд'Рочестера. Знаю, я тебе не помогла. Извини.

— Как не помогла! Ты убедилась, что моя любовь настоящая! И теперь ты нам поможешь, да?

— Куда же я денусь, — вздохнула подруга. — Мне не привыкать выслушивать укоры от твоих родителей. А теперь — пить чай!

Когда иера Тиаграсса появилась в гостиной падчерицы, подруги чинно пили чай и с восторгом рассматривали образцы постельного белья, предназначенного в приданое счастливой невесте.

***

Вечером за ужином, когда — редкий случай — вся семья собралась вместе, Санайя поставила ультиматум: или ее единственную настоящую подругу беспрепятственно к ней пропускают, или она будет вести себя, как плохая дочь. Как ведет себя плохая дочь? Пусть родители об этом додумывают сами. Папа тяжело вздохнул, Эмильена обреченно закатила глаза, а братец Лео незаметно для родителей одобрительно оттопырил вверх большой палец и подмигнул. Хоть кто-то в этой семье ее поддерживает.

К слову сказать, фиерина Дениз не злоупотребляла гостеприимством дома Тиаграсса, она появлялась в оговоренное время, со знанием дела осматривала все увеличивающееся приданое, чинно пила чай, и все это на виду иеры Эмильены. Упрекнуть магичку было не в чем. Ну, если не считать записочки, тайно передаваемые в моменты, когда девушки традиционно обнимались при встрече.

Каждое из посланий зачитывалось почти до дыр, ведь писал их любимый. Писал, как страдает в разлуке, успокаивал, обещал, что они с Дениз обязательно что-нибудь придумают, мало того, план понемногу выкристаллизовывается. Ответные письма были полны нежности и надежды.

Все же, вредная у нее подруга. Пользуется тем, что при Эмильене ее нельзя взять за грудки и вытрясти правду. Как она собирается помогать? Что у них за план? Ведь день бракосочетания все ближе. Предполагают устроить побег? Но все равно нужно бы предупредить. Еще и иера Тиаграсса, словно предчувствую такую возможность, забрала все сколько-нибудь ценные украшения падчерицы, якобы для того, чтобы отдать их в чистку перед свадьбой. И с чем бежать? С шестью дюжинами батистовых платочков? Совсем уж нищей бесприданницей Санайе быть не хотелось.

— Я работаю над твоей проблемой, — вот и все объяснения.

Еще две недели подготовки к свадьбе пронеслись бешеным галопом. Настал день отъезда в Розальи. Эмильена, Санайя и Дениз — как же без нее — выезжали заранее. Леандр дин Тиаграсса и Бартон дин Пинешту не могли позволить себе на столь долгое время отложить дела, и собирались прибыть позже. Кто бы сомневался, дела — прежде всего. Впрочем, не очень-то и нужно, жених мог бы вообще не приезжать. У нас на примете есть другой, более подходящий.

Розальи. В любом другом случае девушки пищали бы от счастья. Хотя, Дениз так и делала. Она всю дорогу восхищалась местом, куда им следовало прибыть.

— Да подруги, когда узнают, что мне удалось там побывать, обзавидуются! — восторженно вещала она. — Не каждой ведунье удается там побывать, что уж говорить о простой магичке. Да на всей Играте таких мест всего несколько! — здесь Дениз смолкла, ведь ее родители пропали, отправившись на исследование одного из подобных. Где теперь они? Хотелось, конечно, верить, что живы. Но прошло шесть лет. Уж маги могли бы передать весточку.

Санайя молча положила ладонь на руку подруги. Слова здесь не помогут.

— Я их найду! — глаза магички сверкнули привычным фанатизмом. Такая, целеустремленная, фиерина эд'Григ была гораздо привычнее притихшей и растерянной. — Надеюсь, нам будет позволено глянуть на Священный Лес хотя бы издалека? — невинно поинтересовалась она у Эмильены.

Мачеха замялась. Не хочет отвечать? Но, если бы ответ был отрицательным, она бы с радостью его озвучила, ведь так? Ее молчание насторожило. Предчувствие?

— Эмили, почему ты молчишь? Что запланировал Пинешту, Эмили?

— Дорогая, ты же знаешь, я никогда не вмешиваюсь в мужские дела, знаю только, что свадьба будет необычной, — как можно беспечнее ответила иера дин Тиаграсса.

Санайя хотела продолжить допрос, но здесь уже Дениз сжала ее руку. Намекает, что нужно помолчать? Что-то знает? Наверняка. Как же раздражает неведение. Ну что, так уж сложно было объяснить в записке, чего стоит ожидать? Всему свое время, всему свое время. А если она раньше умрет от волнения и любопытства?

— О, смотрите, горы Тогрин. Говорят, сотворенныенные самим богом смерти Тогритом для своих темных созданий, — Дениз едва не прилипла к окну носом, привлекая внимание спутников к темнеющей вдали горной гряде. — Такие красивые издалека. Величественные. К тому же, весьма богатые недрами. Мы близ них летом проходили практику. Интересные твари, скажу я вам, там водятся. Да, совсем не курортное местечко. Тем не менее, и там живут. Правда, людей мало, большей частью гномы. Из тех, что умеют договариваться с сущностью гор. Таких умельцев твари обходят стороной.

Дальше последовала обстоятельная лекция по тварям, кишащим в небезопасных горах, о добываемых там камушках и редких минералах для артефактов. Интересно и познавательно, но совсем не свойственно для Дениз. Заговаривает зубы? Скорее всего. Только вот кому? Эмильене, Санайе или им обеим?

О тайнах и магии самого Розальи за оставшуюся дорогу не было сказано ни слова.

В поместье иера дин Пинешту наши путницы прибыли поздно вечером, уставшие и голодные. От самого Даонга, где они пообедали в придорожном кафе, им не встретилось ни одного приличного места, где можно было перекусить. Знали бы заранее, велели бы положить снеди с собой. Совершенно дикие места, как будто цивилизация находится не в полудне пути, а на другом конце света. Даже деревья здесь намного выше. И совсем нет возделанных полей. В последние часы дороги беседа смолкла сама собой. О магии — древней и могучей, незримо присутствующей вокруг и ощущающейся даже совсем немагической Санайей, как нечто вполне материальное, снисходительно позволяющее мелким мошкам пользоваться ее щедротами, — по молчаливому согласию больше не говорили. Безобидные пустяшные темы иссякли сами.