За тридевять земель - Екатерина Мекачима Страница 9

– Мор забрал Иглу с его Духом, – прошептала она. – А тело Драгослава Мор приковал цепями к Колодцу. Я видела его.

Царь молчал. Василиса беспокоила Веслава всё больше. Её странные кошмары начались пару лет назад, кошмары, от которых она не могла проснуться сама. Сны душили Василису, но царица не хотела обращаться к волхвам, будучи уверенной в том, что сама понимает видения: после того, как её Дух спас оберег, она стала ближе к Царствию Мора, чем другие люди.

– Зачем же Мору спасать Кощея Полоза? – спросил жену Веслав.

Василиса села на постели напротив мужа.

– Затем, зачем и Полоз поработил Агнию, а потом, с помощью неё, и твоего дядю, – вздохнула Василиса. – Ты же помнишь слова Искрена о том, что война Богов ещё не окончена. Ты говорил, что Драгослав заключил союз с Мором. А Мор ещё в Золотом Веке заключил союз с Полозом.

– Ты думаешь, что видения тебе посылают Боги, а не Мор? – спросил Веслав.

Василиса пожала плечами.

– Кто бы мне ни посылал сны, я чувствую, что это – правда, – шептала она. – И… и сегодня я видела… – Царица замолчала и опустила голову.

– Что ты видела? – обеспокоенно спросил Веслав и обнял жену. Василиса некоторое время молчала, гладя его руку.

– Мор забрал меня, – сдавленно сказала Василиса.

– Что? – едва дыша, переспросил царь.

Василиса молча кивнула.

– Мор забрал меня в Неявь. – Она подняла взгляд на мужа. – Грядёт тёмное время, родной, – прошептала сквозь слёзы Василиса, и у Веслава сжалось сердце. – Пряжа Макоши всё ещё запутана.

– Тебе надо поведать о своих видениях волхвам, – ответил Веслав, но Василиса отрицательно покачала головой.

– Я спрашивала волхвов, являлся ли им Семаргл, – нахмурилась она. – Старцы мне сказали, что с тех пор, как пала ворожба Полоза, Боги вновь замолчали.

– Может, волхвы, как и ты, боятся говорить?

– Я бы почувствовала ложь, Веслав. Они мне говорили правду.

Царь молчал. Веслав верил Василисе, и слова жены его страшили. Что делать? Собирать войска? И против кого идти? Отправиться в Мёртвый Город людям не по силам, ветра Смерти убьют каждого, кто дерзнёт приблизиться к входу в Царствие Мора.

На протяжении пяти с половиной лет, которые прошли со дня коронации, Веслав старался держать в боевой готовности дружину, укреплял рубежи граничащих с морем княжеств. Царь проводил и Соборы волхвов, на которых велел служителям Богов обращаться к Семарглу, в надежде узнать, какую месть ждать от Змия. Но пёс не являлся волхвам. И Боги молчали. Волхвы же были убеждены в том, что Веслав беспокоится зря: Боги позволили ему предстать перед самим Алатырём, Перун даровал свой меч, которым царь одержал победу. Полоз не вернётся, говорили волхвы. И Веслав верил старцам. Верил до тех пор, пока у Василисы не начались страшные видения. Чувствовал царь, что ужасы являются жене неспроста. А сегодняшний её сон… Веслав вновь ощутил тот ледяной страх, который мучил его в юные годы. Неужели Драгослав и правда остался жив там, на краю миров? Неужели… Веславу невольно вспомнились слова Искрена о том, что Иглу с заключённой в ней Душой Кощея Полоза забрал Мор; Агния же сделалась свободной, ведь силу Мора она не приняла. Выходит, Мор спас Драгослава, как и видит Василиса.

Веслав крепче обнял жену.

– Волхвы думают, что мы одержали окончательную победу, – наконец проговорил царь. – Если ты расскажешь в Свагоборе свои видения, может, волхвы смогут истолковать их и сказать, что делать.

– Истолковать сны я и сама могу, а что делать, никто не знает, Веслав. Даже сами Боги.

– Боги знают, – мрачно сказал Веслав. – Но Они ждут нашей воли, нашей силы – я запомнил их урок. Ведь Они хотят оставить нам целый мир.

– Тогда, – Василиса обернулась на хмурого Веслава, – тогда Боги вновь незримо поведут нас. Просто, наверное, ещё не пришло время, – прошептала царица, целуя мужа. Веслав хотел возразить, но Василиса не позволила ему сказать.

– Ну, душа моя, вот и прибыли мы в Солнцеград, – улыбнулся Мухома Фросье, которая вместе с их дочкой Ясной шла рядом с Зайцем по белокаменному причалу столицы. – Отправлял я бересты [8] Веславу, ждёт нас царь.

За Мухомой и его семьёй к парадным вратам столицы шёл их слуга Осьмуша – нескладный долговязый юноша, который нёс вещи князя Волыньки и его жены, и два княжеских витязя.

– Как думаешь, про Агнешу сразу скажем им? – тихо спросила Фросья. Заяц испуганно взглянул на жену.

– Я, душа моя, вообще не хочу говорить эти басни глупые, – признался Мухома.

– Ты сам знаешь, что не басни это! – возмутилась Фросья.

Мухома покорно кивнул.

– Тогда сразу всем поведаем, в трапезной, – решительно сказала Фросья. – Сегодня царь устраивает торжественный обед, как писал тебе в бересте, и Гоенег с Белозёром, которые теперь веденеями стали, тоже пусть послушают.

– Может, не надо при всех-то, – нахмурился Мухома. – Не только мы на царском приёме будем, может, князья ещё какие-нибудь, советники. Вся та свита, которая теперь за Веславом ходит.

– А сам-то ты теперь кто? – усмехнулась Фросья. – Тем более надо, князья князя послушают, за басню наш рассказ не примут, – уверенно проговорила Фросья и указала на ожидающего их царского извозчика, который с запряжённой лошадьми повозкой и двумя витязями ждал гостей царя подле левого обелиска сокола Рарога.

Веслав и Василиса в окружении свиты спустились по парадной лестнице Царского Терема навстречу Мухоме и его семье. Ни Василиса, ни Веслав не соблюдали вековых традиций, которые накладывали ограничения на жизнь правящей четы. И царь, и царица могли самостоятельно отправиться на торговую площадь или гулять по городу, как обычная пара, среди простого люда. Конечно, за Веславом и Василисой всегда следовали царские витязи, но охрану царь держал на расстоянии. Такое поведение царя и царицы только больше располагало к ним народ.

И сейчас, вместо того чтобы дожидаться в приёмных покоях, царь и царица вышли к гостям, на радость гуляющих на Царской Площади людей. Царь широко улыбнулся другу и крепко обнял Зайца.

– Сколько лет прошло, – улыбался Веслав, оглядывая княжеское платье Зайца. Мухома ещё больше располнел, а его рыжие волосы тронул пепел седины, – князь Волыньки! – покачал головой царь и перевёл взгляд на маленькую Ясну, которая пряталась за Фросьей, и помахал ей рукой, отчего девочка только больше спряталась за мать. Фросья по-прежнему оставалась пышущей здоровьем крепкой дамой.