Пылающий туман - Ви КавИ Страница 9

Повертев в разные стороны кружку и понаблюдав в тусклом освещении, как напиток плескался и переливался болотным оттенком, Сокол с огорчённым стоном плюнул на пол, выпил и опять схватился за горло. Ну что за напасть! Боль была терпимой, но она то нарастала, то через секунды утихала, то вновь напоминала о себе. Сгорбившись, он, стараясь как-нибудь абстрагироваться от этих гадких ощущений, зажмурился.

Через несколько минут полегчало. Видимо, за долгое время у Сокола выработался иммунитет не только к алкоголю, но и к боли.

Когда он потянулся к небольшому мешочку, висевшему у него на поясе, и обнаружил, что в нём не осталось ни одной глеты, то первым делом, что Сокол сделал — это грязно выругался. Потом — осмотрелся. Люди вокруг него запевали песни, поднимали огромные кружки, улыбались во все тридцать два и залпом выпивали своё грязное пойло.

Не испытав от этого вида никаких положительных эмоций, Сокол, опираясь о стол, чтобы не повалиться на пол, с трудом поднялся на свои дрожащие ноги.

Вероятно, спускать последние глеты на алкоголь было отвратительной идеей. Впрочем, это уже не имело никакого значения.

Сокол, не доходя до двери, ведущей прочь из таверны, ощутил, как всё тело предательски напряглось. К горлу подступил новый ком, не предвещавший ничего хорошего. Он взялся за голову и сделал ещё пару неуверенных шагов.

Перед глазами всё закружилось. Он совсем не понимал, куда шёл и, самое главное, зачем. Огромный мир в один миг потерял все краски и оставил после себя пугающую пустоту.

Но Сокола она почему-то не пугала.

Не успел он окончательно опомниться и вынырнуть из беспамятства, как наткнулся на крупное препятствие. В следующий момент его тут же потащило вперёд, и, когда ему наконец-то удалось привести зрение в порядок, в лицо прилетел кулак.

Не удержавшись на ногах, Сокол с шипением повалился на пол. Он, подавив в себе жгучее желание никогда не вставать, приподнялся на локтях и выплюнул гадкий сгусток крови.

— Мудак, никто не смеет прикасаться к Большой Секире! — взревел гигант, грубо взявший своего врага за шкирку. — Ты жалкий и пьяный червяк!

— А ты компенсируешь свои комплексы за идиотским псевдонимом, но я же не выставляю это на показ, — с кровавой ухмылкой проговорил Сокол.

Послышались одобрительные возгласы.

Большая Секира, подумав некоторое время над смыслом сказанного, грозно нахмурился и громогласно зарычал. Он бросил обидчика вперёд, прямо на стол, который под чужим весом сломался.

— Ты будешь платить за порчу имущества, неповоротливый ты дерьмоед!

Большая Секира, уставившись на хозяина, выбежавшего в самый центр таверны, виновато опустил голову и пролепетал:

— Извините…

— Нет! Никаких извинений. Это был десятый раз за неделю. Десятый, Сущий тебя дери!

— Этот человек, — он указал на Сокола, который старательно пытался вновь подняться и не повалиться на кучу острых дощечек, — сам виноват. Он перешёл мне дорогу.

— А если тебе перейдёт дорогу дракон, ты тоже будешь размахивать своими тупыми кулаками?!

— Если он в меня врежется, — по-детски наивно ответил Большая Секира, неловко потоптавшись на одном месте.

Было достаточно странно наблюдать за тем, как мускулистый мужчина под два метра ростом объяснялся перед хлипким хозяином, который был совершенно непримечательным и определённо не обладал никакими боевыми навыками, чтобы защититься. При желании Большая Секира мог просто взять — и согнуть, как тонкую ветку, этого человека пополам. Однако вместо этого он извинялся.

Сокол, уже благополучно ставший на ноги, при виде этой донельзя нелепой картины громко рассмеялся, хоть ему и было невероятно больно издавать любые звуки. Но в своём поступке он чувствовал превосходство, и в данный момент это было единственное, что его удовлетворяло.

— Вот никогда бы не подумал, что такой безмозглый верзила, — Сокол выплюнул кровь, — будет ещё более ничтожен, чем он есть на самом деле. Неужели у тебя нет гордости?

Большая Секира, подняв свой взгляд на обидчика, уничтожающе на него посмотрел. Обладай он магическими способностями, то от Сокола не осталось бы даже песчинки, только одно воспоминание. В нём пылала сильнейшая ненависть, которая насторожила присутствующих.

— Большая Секира… — тихо произнёс хозяин таверны. — Пожалуйста, будь благоразумнее. Не слушай этого идиота.

— Я вообще-то здесь, — недовольно сказал Сокол. — А вот этот мудозвон, видимо, совсем сбрендил. Я удивлён, как он вообще способен обрабатывать информацию. Для этого, наверное, нужны все нулевые умственные способности? Бедняжка.

Верзила, задетый нелестным комментарием, не стал церемониться. Он понёсся со всей скоростью на Сокола, который в пьяном состоянии был не способен вовремя отскочить, чтобы избежать столкновения. Большая Секира, зло завопив, взял его за грудки и под громкое ругательство бросил в окно. Осколки стекла полетели в разные стороны, кто-то, скорее всего, хозяин, закричал, но Секира, грубо оттолкнув его, бросился на выход из таверны, чтобы добить своего обидчика.

Сокол, потерявшись в пространстве, хрипло простонал и закашлялся. Все его конечности и внутренности ныли, голова раскалывалась, что только сильнее ухудшало и без того паршивое самочувствие.

— Я убью тебя! Убью-ю, жалкая муха! — верзила показал пальцем на валявшегося в собственной крови Сокола. — Отныне ты никогда не посмеешь меня оскорбить!

— Ага, — он с болезненной улыбкой повернулся к Большой Секире. — Ты сам прекрасно с этим справляешься.

Крупный мужчина закричал и снова побежал на Сокола. На секунду бывший наёмник подумал, что вся его жизнь вела именно к этой бестолковой кончине. Его это не расстроило, но и радости после такого открытия не прибавилось. Было только странное равнодушие.

Зажмурившись, Сокол, надеясь избежать столкновения, прикрылся руками. Время, казалось, замедлилось, и в один прекрасный миг ему почудилось, что он уже давно погиб, а его труп едят хищные лупо, которые своими опасно светящимися зубами разрывают его настрадавшуюся плоть.

Сокол услышал гортанный стон. Он, не открывая глаз, судорожно отполз назад и наткнулся на дерево. На нервной почве он подумал, что только что прошёл сквозь него и уже падал куда-то вниз — в нескончаемую темноту.

Сокол не верил в призраков, хотя иногда особо впечатлительные в таверне поговаривали, что их дом захватывали неупокоенные души, пугавшие их то по ночам, то рано утром. Сокол это отрицал, однако сейчас алкоголь и паника делали своё дело, и он ощущал себя не только призраком, но и нивром, и драконом, и, упаси Сущий, огром.

Когда его грубо ударили по щекам, то он, продолжая витать в своих фантазиях, отвернулся. Но на второй раз ему всё же пришлось открыть глаза и встретиться с хмурым лицом… девушки? А где Большая-как-его-там-ерундовина?!