Кардинал в серой шинели - Александр Конторович Страница 9

Первыми меня учуяли лошади.

Ближайший конь всхрапнул и недовольно покосился в мою сторону. Всадник поцокал языком, успокаивая его. Вместе со своим напарником они приподнялись на стременах, силясь рассмотреть хоть что-то в окружающей темноте. Щас… Это у меня козырь в виде клинка, а у вас что? Фига с маслом… Не туда смотрите, мужики. На небо гляньте. Если и не увидите красивый полет птицы обломинго, то хоть услышите… хлопанье ее крыльев… Меня-то вам не разглядеть — не опасаясь уронить достоинство лорда, я тихонько, почти на четвереньках, крадусь в густой траве.

А вот и всадник совсем рядом… хоть руку протяни. Тянуть к нему руки я, разумеется, не стал. Зачем, когда клинок есть? Он и поэффективнее будет, да и потише…

Ш-ш-ших!

И первый всадник запрокинулся в седле. Его руки разжались, и безжизненное тело сползло на землю. Падая, он застрял ногой в стременах и повис вниз головой.

Прыжок!

Моя левая рука захватила второго всадника за одежду. Он суматошно вскинулся, пытаясь достать из ножен меч.

Ага… так я и стал тебя дожидаться…

Снова прошипел клинок, пробивая кольчугу.

Вместе со всадником гулко плюхаюсь на землю. Испуганный конь резко отпрыгивает в сторону и исчезает в темноте. Слышу удаляющийся топот копыт. Черт с ним. Авось не сразу на глаза остальным попадет.

Приподнявшись над травой, прислушиваюсь.

Тихо.

Эта парочка явно не ожидала увидеть тут одного человека. Ждали отряд. А он так тихо не подобрался бы. Зачем, скажите на милость? И воевать эти двое тоже не собирались. Арбалетов у них нет, и мечи в ножнах. Это не бойцы — дозорные. Их дело — засечь отряд и тихо отойти, дав знать остальным. Ну а такого злодея, как я… еще поискать надо. У меня это не первая в жизни подобная вылазка, приходилось уже по ночам в траве рассекать… и по асфальту ползать. Только в те разы у меня не было такого шикарного бонуса в виде Рунного клинка. Есть у меня подозрение, что он каким-то образом не дает меня рассмотреть… Мешает как-то… во всяком разе, я уже давно заметил то, что вечером и в сумерках могу подойти к бодрствующим людям достаточно близко, пока меня засекут. Причем чем больше людей, тем быстрее меня замечают. К одному человеку почти вплотную подойти могу, к двум… тоже попробовать можно. А вот к четырем… лучше не подходить… срисуют враз. Вот и здесь без ненужных экспериментов обойдемся. Храбрость свою (заодно с безбашенностью) тут демонстрировать некому. И незачем. Мы тихонечко, ползком… кусточками…

— Ф-фу… принимайте гостя… — сваливаю со спины тяжелое тело и устало сажусь прямо на землю. Руки и ноги ходят ходуном, во рту сухо. — Попить что-нибудь дайте…

Мне в руку суют флягу. Делаю пару глотков. Квас! Тот самый, что сероглазка для Котов делает. Самое оно в настоящий момент!

— Что там, милорд?

Поднимаю голову.

Брат Рон. Подошел совершенно неслышно и стоит рядом. Вот кого надо было бы с собою взять! По крайней мере, не таскал бы этого обалдуя на горбу в гордом одиночестве.

— Хреново… Около наших лошадей — засада. Полсотни всадников.

— А наши часовые?

— Не нашел. Но, думаю, что их в живых уже нет. Вместо них было двое чужаков. Одного я притащил с собой, приведите его в чувство, ему нехило прилетело.

— Уже занимаемся, милорд.

— Добро! Путь к нашему отступлению, как мне кажется, перекрыт. Лошадей я отпустил, авось хоть парочка сбежит с концами.

— Зачем? У вас же хорошие кони!

— Противник тоже так полагает. Вот и не поверит, что я отпустил их просто так. Часть лошадей они найдут, но две-три убегут, как я надеюсь. Вот и будут думать эти злодеи, что парочка человек успела улизнуть под шумок. И вот тут у них в заднице-то и засвербит!

— Был шум?

— Ну, лошади разбегались достаточно быстро, с топотом копыт… да и, обнаружив на месте троих покойников, мало кто подумает, что все это натворил один человек.

— Ну… это смотря какой человек…

— Спасибо за комплимент!

Украденный мною часовой оказался… горцем…

Интересно девки пляшут, сразу восемь в один ряд… горцы-то здесь что потеряли? И как сюда попали? Вот это — гораздо интереснее! Не пешком, а на неплохих лошадях и, самое главное — хорошо вооруженными. Ну, ладно, относительно лошадей в принципе возможно, ибо они пешком вообще, похоже, не ходят. Если горец куда и направляется, особенно далеко, то уж точно не ногом топает. Допускаю, что одиночные всадники вполне могли и через посты проехать, не совсем же там железный занавес? Мы ведь только караваны не пропускаем да большие группы людей. А вот хорошо вооруженного всадника не пропустят. Меч — ради бога, без него горцу, как без штанов выйти. А вот кольчугу и лук, а тем более — арбалет… фигушки! Значит, все это они получили уже здесь. И надо будет выяснить, где и у кого. Будто нам и так работы не хватает…

Очнувшийся пленник сидит, прислоненный к пню. Кольчуга и оружие с него сняты, и руки стянуты крепкой веревкой.

Присаживаюсь на корточки напротив. Рядом с нами втыкают в землю зажженный факел. Со стороны он прикрыт стеной того самого брошенного дома, и его свет посторонние видеть не могут.

— Очнулся?

Он молчит, только прожигает меня тяжелым ненавидящим взглядом.

— Это я тебя ударил. А перед этим убил троих твоих товарищей.

Взгляд его еще более потяжелел.

— Ты скажешь мне, зачем вы сюда пришли?

— Кто ты?

— Лорд этих земель.

— Ты наш враг! Я ничего тебе не скажу!

— Тогда я вернусь в рощу. И убью там еще кого-нибудь. А сюда принесу уже двоих. Одного убью прямо перед твоими глазами, чтобы кровь его попала на тебя.

— Ты можешь…

— Могу. Если и после этого ничего не скажешь, отпущу второго, сказав ему, что ты нам все рассказал. После чего можешь идти… куда угодно. Но далеко ли уйдешь?

Хорошенькая у него теперь перспектива! Пусть поразмыслит над своим невеселым будущим.

— Если я все скажу… мне вернут оружие?

— Хочешь умереть в бою?

— Да!

— Ты получишь свой меч.

Хорошо, что я его не выбросил там, в роще. Хоть и тяжелее было из-за этого тащить часового.

— Хорошо… но помни, ты обещал мне!

— Не волнуйся. Я не отличаюсь забывчивостью.

— Пусть мне развяжут руки.

Из-за спины горца протягиваются руки кого-то из монахов. Раз, два — готово! Ловко они это делают! Пять секунд — связали, две секунды — развязали. Мастера!

Пленный сплевывает на землю и встает на ноги.

— Вина дайте!

Кто-то из окружающих протягивает ему флягу. Горец запрокидывает голову и в несколько глотков осушает ее содержимое.