Зона захвата - Сергей Лобанов Страница 9

Его погнали куда-то по разрушенной улице, но недалеко. За третьей по счету полуразрушенной пятиэтажкой Андрей увидел сидящих на корточках, на составленных в стопку кирпичах и просто на асфальте людей – мужчин и женщин разного возраста. Всего человек тридцать, может, чуть больше. Они хмуро мокли под небольшим дождиком, время от времени с опаской озираясь по сторонам. Все мужчины, как и Андрей, были связаны. У женщин руки оставались свободными, видимо, неизвестные не опасались их – слабых и напуганных.

Сбившихся плотно людей охраняли несколько человек в камуфляже, вооруженных «калашами». Как успел заметить Андрей, среди них двое были вполне славянской внешности. У одного даже между расстегнутыми на груди пуговицами камуфляжной куртки виднелся крестик на шнурке.

Липатова толкнули в общую кучу, и он опустился на колени, сгорбившись. Наконец-то появилась возможность привести мысли в порядок и понять, что же все-таки произошло. Но никакого разумного объяснения случившемуся он по-прежнему не находил.

Андрей исподтишка поглядывал на соседей и вдруг осознал, что все они одеты как-то одинаково, неброско, бедновато даже. Так одевались когда-то давно строители коммунизма, не верящие в него, испытывающие дефицит буквально во всем. У этих людей даже выражения лица было иное. Какое? Андрей не смог бы сказать точно, но определенно иное.

Документальные фильмы тех лет очень наглядно передавали ту атмосферу. Люди, жившие в те времена, вскорости начнут сожалеть о них, как о безвозвратно утерянных вместе с великой державой, с интересами которой считался весь мир.

Липатов не разделял эту позицию, даже посмеивался над ностальгирующими.

Он полагал, что время, в которое ему довелось жить, гораздо лучше того, о котором с грустью вспоминали его родители.

Андрей был убежден, что сейчас, если умеючи, можно добиться таких высот, о каких при Союзе нечего было и помышлять…

А если что-то не получилось, так сам виноват. Слабые и неудачники должны отсеиваться естественным отбором.

Липатов обратил внимание, что находящиеся рядом с ним люди с любопытством рассматривают его, одетого совсем не так, как они. Он вдруг подумал, что в своих кроссовках, фирменных джинсах и яркой футболке похож на какого-нибудь иностранца, приехавшего в Союз образца восьмидесятых, когда тотальный дефицит свирепствовал, словно чума.

Чтобы не встречаться с завистливыми даже в такой ситуации взглядами, он посмотрел поверх голов товарищей по несчастью.

Вокруг все тот же мрачный пейзаж войны.

И почти сразу Липатов увидел на торце одной из пятиэтажек написанный красной краской лозунг: «Решения XXXII съезда КПСС – в жизнь!»

А чуть ниже еще один: «XVII пятилетку – 2010–2015 гг. – за четыре года!»

Краска не выглядела совсем уж старой и облезшей, как это случается с годами. Просто атмосфера разрухи делала город заброшенным и унылым, но если приглядеться повнимательнее, становилось ясно: бои шли здесь не более года назад.

Липатов подсчитал, что если бы СССР здравствовал и поныне, то как раз случился бы тридцать второй съезд коммунистической партии и семнадцатая пятилетка. Тем более что даты на втором лозунге это подтверждали.

Значит…

Нет…

Нет!

Этого не может быть!

Однако реальность говорила сама за себя. Неужели ситуацию надо принимать такой, какая она есть?

Если это не смерть, не галлюцинации, тогда хороши любые объяснения в рамках здравого смысла.

На ум пришла следующая гипотеза: каким-то неведомым образом он угодил в некий параллельный мир, где СССР продержался намного дольше, чем в привычной реальности. Не так давно, судя по следам разрухи, началась война. С кем? С американцами? С китайцами?

В таком случае кто эти неизвестные, которых он вначале принял за чеченских боевиков? То, что они с Кавказа, сомнений не вызывало, однако что среди них делают вон те двое русских? Наверное, это какая-то банда, возможно дезертиры. Но с кем же все-таки война?

Андрею стало не по себе при мысли, что он, возможно, сейчас получает дозу радиации, облучаясь от последствий взрыва атомной бомбы, – ведь если это война, значит, непременно ядерная. Однако секундой позже он ощутил настоящий страх, осознав, что это какой-то совсем другой мир.

Другой!!!

Разве такое возможно???

В книгах, в кино – да. Но не в реальной жизни.

Бред какой-то! Бред! Бред!

Но даже если на секунду допустить возможность подобного, возникает вполне резонный вопрос: как вернуться назад? Как?

И самое главное: что с ним будет дальше, зачем он нужен этим бородачам? Если хотели бы убить, давно убили бы…

Используют как раба или продадут в рабство? Это вполне в духе чеченских боевиков. Иногда они обменивают пленных на выкуп родственников. Он видел таких пленных в Чечне и в Дагестане, где базировалась его войсковая часть.

Освобожденные являли собой жалкое зрелище. Попадались такие, что по несколько лет находились в рабстве, сидели в вонючих зинданах. Это были седые мальчишки с мертвыми глазами и неживыми масками вместо лиц…

Им повезло. Их освободили при очередной зачистке или выкупили родственники.

Но у него здесь никаких родственников нет…

Господи!!! Неужели с ним будет то же самое?!

Панические мысли прервались появлением другой партии вооруженных камуфлированных незнакомцев. Всего их собралось человек пятнадцать. Среди вновь пришедших тоже были люди славянской внешности.

Пленников грубыми окриками подняли с земли, выстроили в колонну по двое. Андрей оказался в паре с худеньким невысоким пареньком лет двадцати или чуть больше. Паренек затравленно озирался, в широко раскрытых черных глазах застыл испуг, небольшая черноволосая голова спряталась в остренькие плечи.

Кто-то из бородачей встал во главе колонны, кто-то – в хвосте, а остальные – слева и справа от пленников.

Невольничий караван потянулся по изуродованной войной городской улице.

Бородачи заметно нервничали, зыркая по сторонам, сторожко поводя автоматами. Колонна петляла змейкой, пленники часто спотыкались, обходили завалы, заполненные гнилой водой воронки, перешагивали через поваленные столбы или пролезали под теми, что упали не до конца, повиснув на проводах.

Стоящие по обеим сторонам дороги полуразрушенные, похожие друг на друга однотипные пятиэтажки зияли провалами подъездов, чернотой оконных проемов, в которых кое-где сохранились рамы и даже осколки стекол с отражающимися порой солнечными бликами. Вот в этих случаях конвоиры просто падали, где шли, выставив перед собой автоматы.

Липатов уже сообразил: опасаются снайперов.

Все, как когда-то в Чечне при зачистках…

Нападение, как это и бывает при подобных обстоятельствах, случилось внезапно.