Чужое сердце - Кирилл Клеванский Страница 9

Вспомнив про «скрыт», я усмехнулся. Помню наше первое занятие в лесу. Тогда учитель сказал: «Следи» – и исчез. Вот просто взял и пропал, а потом появился из тени, отбрасываемой небольшим деревцем. Вот тогда Добряк стал обучать меня всем премудростям сокрытия собственного присутствия, и полгода назад я смог повторить этот финт. Сейчас мне уже не кажется сложным замедлить ритм сердца, почти избавиться от мыслей и смотреть как бы сквозь предметы, а не на них.

Старик научил меня многим специфическим вещам. Например, я умел спать по-волчьи: это когда спишь полчаса, потом на пару секунд просыпаешься и снова засыпаешь. Я умел обходиться без воды в течение четырех суток и без еды около недели. Сон под открытым небом в любую погоду меня уже вообще не волновал. Бег на марафонские дистанции не сбивал дыхание и в принципе казался легким отдыхом. Метнуть пять дротиков зараз, так, чтобы они легли именно в те точки, которые нужны, тоже удавалось без особых проблем. Я уже иногда баловался, выбивая на деревьях известные мне руны. К тому же учитель оказался большим знатоком лингвистики и не нашел ничего дурного в том, чтобы обучить своего падавана известным ему языкам. И сейчас я мог свободно изъясняться на трех, читал и говорил на пяти и понимал еще около семи-восьми. Немалую роль в этом сыграла новая память.

Подул ветер, и я открыл глаза. По небу неспешно плыли причудливой формы облака. Здешнее небо было поистине удивительным. Низкое, но в то же время очень светлое. А какие здесь ночи… Мириады звезды рассыпаются, как алмазы по бархату. Такого я никогда не видел. Учитель, глядя на мое восторженное лицо, часто рассказывал про то, какие ночи бывают в пустыне на востоке. После первого рассказа я уже больше не мог так искренне восхищаться сиянием, которое видел в этой долине.

Нехотя поднявшись и отряхнув штаны от травы, я закинул в ножны ставшие родными сабли и зашагал в сторону лагеря. Совсем забыл: следует, наверное, снять ножны с пояса и закинуть за спину. А то товарищи по попаданству оплюют меня за такое пренебрежение к нормам поведения в иных мирах. Ну а то, что с пояса я выхватываю оружие на целых полторы секунды быстрее, чем со спины, – это уже так, мелочи жизни.

Обратная дорога не заняла много времени. Когда подступающая мгла тронула верхушки деревьев, я уже был на месте. Невольно упершись взглядом в плац, я подивился теплым эмоциям, возникшим глубоко внутри. Сколько раз мы дрались с учителем на этом нехитром плацу! Сколько переломов и ушибов я получил, постигая непростое искусство руконогопашного боя! И сейчас я поразился – в углах песчаной площадки появились сорняки. Покачав головой, я решил завтра же привести плац в подобающий ему вид.

Пройдя через полосу препятствий, вернее, пройдя мимо нее, я оказался на крыльце дома. Сооружение напоминало деревянную коробку. Хоть дом и был аккуратно выполнен, но кое-где уже видны щели в деревянной кладке. На крыше красовалось бессчетное число заплаток, да и пол давно стал скрипуч, как старый монетчик, трясущийся над каждой медяхой.

– Добряк! – окликнул я учителя, зайдя в темное помещение.

Прозвище у наставника оказалось соответствующее. Вначале я обманулся этим добродушным лицом и заботливыми глазами, к тому же вечная улыбка на устах добавляла образу опасной обманчивости. В действительности за этим фасадом скрывался настоящий хищник, ждущий момента, когда можно будет пустить жертве кровь и скрыться в тени.

– Где ты, старый пердун? – снова крикнул я.

Хотя я и называл наставника старым, но выглядел он максимум на сорок. Когда я спросил, в чем вся соль, он покачал у меня перед глазами флягой, в которой плескалась неведомая смесь.

На складе его не оказалось. Да и сам склад выглядел убого – пропали со стен мечи, в углу больше не грелись копья, не было цепей и крюков. Лишь одинокие голые стены. Чувство тревоги ледяным обручем сдавило голову. Я понесся в комнату учителя. Но вместо улыбчивой рожи меня встретила лишь гнетущая пустота. На кровати лежал маленький лист бумаги. Уже зная, что там будет написано, я все же рискнул взять его в руки.

«Здравствуй, Тим.

Эх, давно я письма не писал. Так что перейду сразу к делу. Обучение ты закончил. Всему, чему я мог научить тебя, я научил, остальное – либо сам, либо никак. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Не забывай старика Добряка.

Да, не мог же я оставить своего единственного, уже бывшего ученика без дела. Доберешься до таверны «Одноглазый барсук» и поговоришь с хозяином. Считай, это мой последний подарок и заодно экзамен. Не справишься – лучше забудь об обучении в Академии, хотя все равно ты туда попрешься, знаю я тебя.

Ну… бывай».

Последний подарок… Ну-ну. Он вообще первый и последний, и что-то мне подсказывает – ждет меня совсем не праздничный торт. Не знаю зачем, но, аккуратно сложив письмо, я убрал его в маленький кожаный мешочек, где хранил еще несколько мелочей. Путь до моей комнатушки показался мне самой длинной дорогой, которую я когда-либо проходил.

– Вот и все, – сказал я сам себе.

С одной стороны, я ждал этого дня, но в итоге оказался не готов. Не готов к свободному плаванию по миру, по колено утопающему в крови и насилии. Да и что тут лукавить – я сам ученик убийцы. Глупо как-то.

Моя комната немногим отличалась от учительской. Разве что в углу стоял маленький шкафчик, заполненный книгами. В основном это были трактаты по истории. Раз уж я собрался держать в тайне свое происхождение, стоит накопить достаточную базу знаний. Проще было бы придерживаться легенды «я сельский парень, умею мычать и косить», но Добряк вбил в меня верную науку – под дурачка косить проще, когда ты знаешь больше остальных. Я и не спорил, а прилежно впитывал все предлагаемые знания.

Покидав в заплечный мешок свои пожитки – две простенькие рубашки, точильный камень, огниво и краюшку хлеба с солониной, я убрал за пазуху маленький кошелечек. Там одиноко звенели всего три золотых. Все, что я смог скопить за эти годы. Вернее, это все, что я смог выиграть на спор у Добряка. Выйдя из дома, не оборачиваясь дошел до речки, а потом, помянув всех здешних богов, развернулся и потопал обратно. Вот что значит шок – совсем мозги отбило.

Выкопав по периметру лагеря бороздку глубиной в ладонь, я достал из погреба горючую смесь. Трех литров хватило, чтобы облить все, что могло гореть. Из огнива вылетела искра, и лицо обдало жаром. Я не стал смотреть, как в пламени исчезают дом и пристройки, как с треском пропадает «Бобби», как весело занялась полянка, на которой мы ужинали, сидя у костра. Я просто развернулся и ушел.

На дорогу я вышел уже через семь часов. Все это время я провел, размышляя о будущем. Наступает час «икс». Скоро станет понятно, могу ли я убивать по заказу или не могу. Сейчас было бы в тему заиметь на своих плечах маленьких ангела и демона, совсем как в дешевых американских мультфильмах.

«Ты совсем ополоумел, – возмутился бы обладатель нимба. – Как ты в зеркало будешь смотреться после этого?»

«Заткнись, воробушек, – шикнул бы на него рогатый. – Не слушай этого гомика в рясе. Делаем так: плюем на записку и катим в столицу, пара заказов – и можно открывать счет в банке!»