Нечеловеческий фактор - Василий Головачев Страница 9

Контрразведчики переглянулись.

– Полиция, – проговорил Грымов строго, – у вас сработала сигнализация, мы хотели бы убедиться, что с вами всё в порядке.

Воеводин вопросительно поднял брови, помощник ответил кивком, отвечая утвердительно на немой вопрос: квартира на сигнализации?

– Какого дьявола? Я сплю, у меня всё нормально.

– Разрешите проверить? Сами же потом будете жаловаться на нашу нерасторопность.

Раздалось ворчание, треск, через минуту дверь приоткрылась, натянув три защитные штанги.

– Ну, я хозяин, убедились?

Воеводин разглядел в щели заспанное мужское лицо, вихор седых волос, достал красно-чёрный кругляш опознавателя, протянул хозяину квартиры.

– Всеволод, ты или спишь, или у тебя ранний склероз. Не узнал?

Кругляш высветил над собой голографическую структуру, в которой сплелись данные Воеводина (генерал контрразведки и всё прочее) и его портрет.

– Ах ты, мать честная! – пробормотал Шапиро. – Степан…

– Не продолжай, соня, – не дал ему закончить фразу Воеводин, – это не для чужих ушей. Впустишь нас? Есть разговор.

Защитные штанги щёлкнули, размыкаясь, дверь открылась.

– Извините, я оденусь, – не смутился Шапиро, вернул кругляш и рысцой побежал в одну из комнат. – Проходите в кабинет.

Воеводин, впервые попавший к учёному, с интересом заглянул в комнату слева, оказавшуюся гостиной.

Впрочем, в данном случае это скорее была библиотека старинных книг и одновременно лаборатория. Судя по отсутствию уюта и неубранности помещения, жил физик один, без женщины. Хотя Грымов утверждал, что у него есть пассия.

Иван достал из кармана необычной формы перстень, надел на палец, поднял руку над головой и быстро обошёл все комнаты модуля. Вернулся в крохотную прихожую, снял перстень СОМа, называемый сотрудниками спецслужб «дятлом».

– Всё чисто.

Появился Шапиро, одетый в зелёный шёлковый халат с красными драконами.

– Идёмте, обувь можете не снимать.

Прошли в кабинет, мало чем отличавшийся от гостиной, не считая размеров. Здесь тоже наличествовали книжные полки, по углам прятались коробки разного размера, стол был загромождён какой-то сложной аппаратурой, сбоку от него светился в воздухе метрового размера виом, внутри которого мерцала длинная инженерная конструкция, напоминавшая ферму моста.

Воздух в комнате был насыщен смесью запахов, больше присущих какому-нибудь заводу, чем жилому помещению.

Грымов косо глянул на шефа, указав глазами на «ферму моста»: это было схематичное изображение Суперструнника.

Шапиро заметил обмен взглядами, выключил виом, сбросил с диванчика у стены какие-то пакеты и проволочные геометрические фигуры.

– Присаживайтесь.

Гости сели.

Физик устроился в кресле, повернув его к диванчику.

– Что привело ко мне столь значимых деятелей контрразведки?

Гости молча принялись разглядывать учёного, работающего в Минском физтехе, известном тем, что в его стенах родилась Теория Великого Объединения, гордо называемая самими физиками «Теорией Всего». В институте в своё время работал и главный идеолог Суперструнника Фердинанд Херциг, оказавшийся впоследствии эмиссаром Знающих-Дорогу.

Молчание затянулось.

Грымов ждал инициативы шефа, Воеводин же, давно не встречавшийся с физиком, хотя в своё время они сдружились и были на «ты», не спешил начинать разговор, копя впечатления.

Шапиро почувствовал неловкость, перекинул ногу на ногу.

– Слушаю вас.

– Хорошо выглядишь, – сказал Воеводин.

Шапиро фыркнул, обретая потерянную уверенность.

– Когда ваши друзья начинают удивляться, как вы молодо выглядите, это верный признак того, что вы постарели. Я просто стараюсь поддерживать форму, а в молодости недурно играл в теннис.

– Вы живёте один? – вежливо поинтересовался Грымов.

Шапиро снова фыркнул, взметнул роскошные седые волосы, как ни странно, молодившие его.

– Вам ли не знать? Жена ушла два года назад, Кармен… бывшая ученица, так сказать, приходит редко. Может, не будем кружить вокруг да около? Ваш сотрудник беседовал со мной, такой азартный молодой человек, так он сразу выбрал верный тон. Говорите по существу.

– Извини, ты прав, – согласился Воеводин. – Не будем тянуть кота за хвост. Ты очень помог нам в своё время разобраться с Суперструнником, пришла нужда снова обратиться к тебе за консультацией. Только прошу о нашем разговоре…

– Ну, разумеется, – фыркнул Шапиро в третий раз, – никому ни слова, шаг влево, шаг вправо, тайна стоит жизни, не так ли?

– Твоей жизни, – невозмутимо подчеркнул Воеводин.

Его тон подействовал, физик присмирел, перестал язвительно ухмыляться.

– Ты так убедителен.

– Жизнь гораздо убедительнее меня. Вряд ли я открою секрет, что работа Суперструнника контролировалась… м-м, скажем так, плохими инопланетными парнями, которые готовы были ликвидировать любую утечку информации об их деятельности. И хотя эксперимент давно закончен, есть предположения, что эти парни ушли из Системы. А ты являешься одной из возможных утечек. Вопросы есть?

Шапиро покачал головой, в его глазах прыгали иронические огоньки, словно он не верил ни единому слову собеседника, однако сомнения свои высказывать вслух не стал.

– Разве мы не выиграли?

– Какое-то время нам казалось, что выиграли, теперь так не кажется. Появились новые обстоятельства. Прочитай, пожалуйста. – Воеводин передал физику иголку флэшки.

– Что это? – полюбопытствовал Шапиро.

– Читай, читай.

Физик повернул кресло, воткнул флэш-блок в гнездо на столе.

– Марк, разверни.

Слева от стола бесшумно сформировался видеообъём монитора, заполнился серебристым туманом. В этом тумане возник белый квадратик, развернулся в полоску «бумаги» с крупным текстом.

– Живущим в Пыльном Хвосте: предупреждение… – начал вслух читать Шапиро, умолк.

Возникла пауза.

Через несколько секунд физик повернулся к гостям. Вид у него был задумчиво-отрешённый.

– Суперструнник… Суперструнник… я так и думал.

– О чём вы думали? – вкрадчиво спросил Грымов.

Шапиро пожевал губами, не отвечая, ушёл мыслями в себя.

Грымов и Воеводин переглянулись.

– Мы видели у вас в мониторе схему Суперструнника, – сказал Грымов. – Это заставка или тема работы?

– Я тут сделал кое-какой анализ… – очнулся Шапиро. – Нет, конечно, я работаю в других областях науки, Суперструнник, образно говоря, нечто вроде хобби.