Старьевщица - Олег Рой Страница 9

А все его беды, как искренне верил Андрей (и во многом был прав), произошли по вине его третьей жены, Акулины. Это она прожужжала ему все уши, что пора менять направление бизнеса. Общепит — не гламурно, внушала она, ей даже стыдно перед подругами за то, чем занимается ее муж. И Андрей позволил уговорить себя. Не потому, конечно, что счел доводы жены разумными (он, в общем-то, никогда не воспринимал супругу всерьез). Но, во-первых, за столько лет он и сам смертельно устал, ему надоело заниматься одним и тем же. А, во-вторых, впереди замаячило новое, не менее выгодное и явно куда более интересное направление — комплекс художественных галерей. И в начале 2008 года Андрей без всякого сожаления продал сеть кафе вместе с раскрученным брендом.

Сумма, вырученная за сделку, впечатляла. Исполненный энтузиазма, Андрей взялся за новое дело. Часть денег вложил в недвижимость на родине и за рубежом, на остальные снял роскошные помещения в центре, сделал соответствующий ремонт, купил работы у нескольких перспективных, как ему казалось, отечественных художников, молодых и не очень. Он был уверен: истинные ценители и просто состоятельные люди с хорошим вкусом валом повалят к нему в галереи покупать произведения искусства… Но тут неожиданно грянул мировой кризис. Вдруг как-то резко ни у кого не стало денег — какие уж тут могут быть продажи картин и скульптур! Да и художники, у кого были куплены произведения, на поверку оказались не такими уж популярными и перспективными. Андрей, по наивному незнанию, судил о спросе на них по статьям в «глянце», а все эти статьи были исключительно заказными, проплаченной «джинсой».

Но это еще полбеды. А вот целая беда заключалась в том, что жена Акулина завела себе молодого любовника (кстати, из числа этих самых художников), и, когда поняла, что дела мужа резко покатились под гору, быстренько решила развестись с ним. Ее ловкий адвокат сумел неоспоримо доказать в суде, что та часть недвижимости, которая не была оформлена на ее имя (а Андрей очень многое записал на нее), куплена в браке — а значит, считается совместной собственностью. В результате передела имущества Андрей остался на бобах. Ему едва хватило денег, чтобы отдать долги, в которые он влез в результате всех передряг. Утешало лишь то, что и Акулина попала в точно такое же положение — любовник довольно быстро обобрал ее и тут же бросил. Кстати, не последнюю роль в этом сыграл тот самый изворотливый адвокат… Из всей былой роскоши ей осталась только машина, красная «бэха» последней модели, и та самая двухуровневая шестикомнатная квартира на Кутузовском. Андрей после развода перебрался в двушку на проспекте Маршала Жукова, которую получили в свое время его родители. Именно там он уже несколько недель (а может быть, месяцев — ощущение времени в нем притупилось) и прозябал. Андрей так погрузился в грустные раздумья, что снова не заметил, как в баре появилась она… Та самая вчерашняя странная женщина. Хм, покупательница воспоминаний…

Старьевщица…

И она сразу подошла к нему, даже не обведя глазами зал, словно абсолютно точно знала, что найдет его здесь, на этом вот самом месте у окна. Сегодня вместо черного платья на ней был стильный брючный костюм темно-оливкового цвета, но Андрей все равно сразу узнал ее, хотя еще несколько часов назад совсем не помнил, как она выглядит. Но все равно как-то подспудно думал о ней. И ждал этой встречи, и вместе с тем опасался ее. Боялся — но и стремился. Как они с приятелями говорили в детстве: «и хочется, и колется»…

— …и мамка не велит, — прозвучал вдруг прямо над ухом низкий хрипловатый голос.

— Что? — встрепенулся Андрей. — Что вы сказали?

Да, это была та самая вчерашняя странная женщина.

— Я сказала: привет, — произнесла она спокойно и как-то обыденно, без всякого намека на улыбку. И села за его столик, прямо напротив. — Ну, что, заждался?

— Тебя? — вслед за ней он тоже резко перешел на «ты».

Женщина усмехнулась.

— Скорее, думаю, не меня, а денег. Я-то тебя пока не интересую. А вот денежки… Тебе ведь опять нечем заплатить за выпивку. Так что бы такое купить у тебя на этот раз? Может быть, поездки с папой на речном трамвае в «Бухту радости»? — Она точно говорила не с ним, а с самой собой, рассуждала вслух, нисколько не заботясь о том, понимает ли ее собеседник. — Нет, это, пожалуй, пока подождет. Давай лучше начнем с качелей.

— Каких качелей? — не понял Андрей. Он едва слушал ее и никак не мог собраться с мыслями. Увидев женщину, он всего лишь осознал, что вчерашняя встреча с таинственной незнакомкой ему не приснилась… Но и только. Все остальное, что произошло накануне вечером в баре, по-прежнему представлялось ему слишком невероятным, чтобы оказаться реальностью.

— Будто ты сам не знаешь каких, — хмыкнула она в ответ. — Тех самых, в Перово. У бабушки. В соседнем дворе. Кажется, это был двенадцатый дом?

Он только вытаращил в изумлении глаза. Откуда она знает? Но женщину совершенно не интересовали его эмоции.

— Я дам тебе за них десять тысяч, — деловито сказала она, — думаю, это хорошая цена за такое воспоминание.

— Долларов или евро? — машинально уточнил Андрей, в котором тотчас проснулся бизнесмен.

— Рублей, мой дорогой, рублей, — снова усмехнулась Старьевщица. — Дороже это не стоит… Ну как? По рукам?

Андрей пожал плечами. Вчерашние странности повторились вновь, он был растерян, не знал, что сказать.

Старьевщица не стала дожидаться, пока он придет в себя. Быстро поднялась и со словами «Деньги получишь завтра, до полудня» стремительно пошла к выходу.

Андрей опять ничего не понял.

На следующее утро Андрей все-таки заставил себя подняться пораньше. В доме по-прежнему шаром покати, надо бы сходить в магазин, купить хотя бы самое необходимое. Дело оставалось за малым — найти денег, чтобы сделать покупки. Что ж, придется приниматься за поиски. Раньше, когда Андрей еще был «на коне», у него имелась манера повсюду разбрасывать, рассовывать мелкие деньги, а мелкими деньгами он считал тогда не только монеты, сдачу которыми и не брал никогда, а банкноты в десять, пятьдесят, сто и даже пятьсот рублей. Вот ведь была жизнь! И до сих пор отголоски этой привычки жить широко неплохо его выручали. То там, то здесь нет-нет да и находилось несколько купюр, благодаря которым он пока хотя бы не голодал. Но, разумеется, это не могло продолжаться вечно. И сегодня все места предполагаемых «заначек» оказались пусты, он исчерпал их.

Однако Андрей не позволил себе впасть в уныние, включил голову, как он это называл, и через некоторое время сообразил, где еще можно поискать — в летней одежде. Ну конечно же, ведь он не надевал ее уже с полгода, а там, в карманах, действительно могло что-то заваляться! Заглянув на дальнюю полку, он вытащил шорты и джинсы с модными рваными дырами на коленях, обшарил карманы и действительно наскреб триста шестьдесят рублей. Негусто, конечно, но на хлеб хватит. Машинально взглянув на часы (было без четверти двенадцать), он обулся, надел пальто, запер дверь квартиры и вызвал лифт. Жил Андрей на четвертом этаже и нередко спускался, а когда приходил домой трезвый, то иногда и поднимался пешком — все-таки гимнастика. Но сегодня он, сам не зная почему, решил воспользоваться лифтом. Лифта долго не было, но наконец он со скрипом пришел на его этаж. И когда двери кабины раскрылись, Андрей сразу увидел что-то на полу. Ему показалось, это какое-то оранжево-красное пятно. Он наклонился посмотреть — и, не веря собственным глазам, подобрал две сложенные пополам пятитысячные купюры, видимо, выпавшие у кого-то из кошелька или кармана.