Файролл. Гонг и чаша - Андрей Васильев Страница 9

— Чего встал, орясина? — раздался визгливый голос Фалька. — Общий сбор объявлен для всех.

Мелкая погань усиленно портила мне жизнь, большей частью исподтишка. Гоблин усердно втолковывал Грохху, что я никудышный солдат, отпускал колкие шуточки в мой адрес на построении и даже толкнул меня в спину, когда мы клином врубились в толпу клыкастых существ с кабаньими мордами и серпообразными саблями. Я только чудом увернулся от клинка, который должен был перепахать мою грудь.

— Иду, не ори, — буркнул я ему в ответ и, не обращая внимания на его вопли о непочтительном отношении к ветерану Вольных рот, направился к своему десятку, по-прежнему состоящему из девяти бойцов. Никто не добавился, но и, к счастью, никто не выбыл.

— Хвала Чемошу, послезавтра увольнительная, — как всегда неторопливо сказал Лейн, стягивая кольчугу (я так понял, что иных доспехов в Пограничье не признают).

— Ты поаккуратнее с упоминанием ушедших богов, — негромко ответил ему Торн. — Тем более темных. Оно не запрещено, конечно, но все же поостерегся бы.

— Это у вас, на Западе, Чемош темный бог, — флегматично парировал Лейн. — А у нас в Пограничье его по-другому поминают, он многому нас научил и многим путь указал. Да и чего мне бояться — мне терять уже нечего, все, что могло, сгорело, и пепел по ветру развеялся.

Пинг и Понг сочувственно на него посмотрели и зашмыгали носами — эти парни были жутко сентиментальны. Притом в бою своими кривыми саблями (по две на брата) творили чудеса.

Я поставил себе на заметку, что с Лейном надо бы поговорить — и про Чемоша расспросить, и вообще понять, откуда этот мрачный воин идет и чем он дышит. Но сейчас спросил я про другое:

— Увольнительная? И прямо для всех? Мне она тоже положена? Я вроде седмицу еще даже не отслужил?

— А как же, — торопливо проговорил Торн, который, похоже, был рад сменить тему. — Это не важно, что неполная седмица. Увольнение для всех.

Выходной — это хорошо, это прямо-таки…

— Лейн, ты куда в увал-то? — спросил Понг.

— Да, куда? — поддержал его Пинг.

— Да никуда, — скрипнул лежаком следопыт. — Еще тащиться куда-то. Да и денег нет.

— Денег нет? Это хорошо.

— А мы в столицу, — похвастался Пинг. — К девкам!

— Точно-точно, — подхватил Понг. — К ним!

Торн скептически поглядел на них и посоветовал:

— Только вы хоть в этот раз все золото с собой не берите. А то опять потом горевать будете, что вас чем-то опоили и обобрали до нитки.

— Нет, не возьмем, все не возьмем. Немножко с собой возьмем, и все, — быстро проговорил Пинг, а Понг замотал головой.

— Я тоже никуда не пойду, — пробасил Ур. — По дому грустить буду.

Северянин все три дня выпытывал у меня подробности о своей родине, все, что я мог вспомнить и рассказать. Кстати, мой рейтинг в его глазах невероятно подрос, когда он прознал, что я знаком с самим кенигом Харальдом. Правда, в те времена, когда юный Ур покинул родные пенаты, Севером руководил Харальдов папаша, но это ничего не меняло. Узнав же о том, что я еще и спас кенигову дочку, Ур и вовсе стал смотреть на меня с глубочайшим почтением.

Я, правда, сам потом немного пожалел, что рассказал так много, и дело было вовсе не в Уре, человеке простодушном и прямом. Уже в конце рассказа я заметил, что к нашему разговору на редкость внимательно прислушивается Фаттах. Ну вот не люблю я любознательных и хитроумных игроков. Может, потому что сам такой? Оно, конечно, секретов особых в этом нет никаких, но все же…

— А ты куда? — поинтересовался я у Торна.

— Да тоже в Мейконг, вон, с Микосом и Гарроном. В банк надо зайти, золотишко положить, да и пивка попить.

Фаттах потянулся.

— Я с вами, — сказал он Торну. — Не был в Мейконге. Говорят, красивый город. Ты с нами? — Он взглянул на меня.

— Не-не, — замахал я руками. — На фиг. Передохну маленько от этих боев. К тому же вы наверняка с утра пораньше туда ломанетесь, а я выспаться хочу.

— Ну да, — подтвердил Торн. — Часиков в девять и пойдем.

Конечно, по-хорошему, надо было бы составить компанию моей роте и в четверг, но, во-первых, совсем на газету забивать нельзя, во-вторых, я и впрямь подустал от виртуальной мясорубки, и, в-третьих, Вика сказала мне, что ей звонил Зимин, интересовался, где меня носит, узнал, что, наверное, в игре, проговорил: «Ну-ну», — и повесил трубку.

Это меня немного напрягло, я поразмышлял на тему, позвонить барину сейчас или же сделать вид, что мне ничего не передали и не сообщили, счел второе более рациональным, тем более Зимин Вике и в самом деле никаких распоряжений не отдавал, и, успокоив душеньку подобными умозаключениями, отправился спать.

В редакции при входе в наше крыло меня буквально снес с ног суровый запах перегара. Я долго и внимательно изучал носатое лицо Юшкова, которое за последнее время слегка изменило цвет. Из нормального розово-бледного оно все больше становилось бордово-багряным, и причиной тому был не стыд, а спирт. Ну, или спиртосодержащие напитки.

— Вадь, — сказал я ему. — Ты это, давай заканчивай. Так, как пьют в спортивной редакции, ты все равно пить не сможешь. У них по этому делу чемпионство по Москве и области, за спиной у них — годы тренировок и соревнований. Ты рядом с ними не валялся даже.

— Валялся, — виновато пробурчал Юшков. — Вчера как раз. Водяра, видать, паленая была.

Он защепил пальцами хохолок черных волос надо лбом и виновато начал его мусолить.

— Это вообще не аргумент. Я тебе серьезно говорю: не закончишь бухать — выгоню на фиг. Виктория! — рявкнул я.

Вика подбежала ко мне и захлопала глазами, стараясь казаться глупее, чем была на самом деле.

— Вик, это твой косяк, — сурово сообщил ей я и ткнул пальцем в Юшкова. — Твой человек калдырит по-черному, ты на это не обращаешь внимания и не ставишь в известность меня. Поясни мне, почему так произошло?

— Я ему говорила, — опустила глаза в пол Вика. — Сто раз.

— Говорила, — благородно подтвердил Юшков. — Было такое. Сто раз.

— Да что вы как Пинг и Понг, в конце концов! — начал выходить из себя я.

— Какой пинг-понг? Чего опять пинг-понг! — заволновался Юшков. — Не мы тот стол в спортивной комнате сломали, я и Мамонту это говорил. Мы в тот день в «Баварии» зависали!

Дурдом. Он еще и инвентарь поломал…

— Зимин приехал! — влетела к нам Жанна, секретарь Мамонта. — К вам идет!

— Да твою же!.. — в сердцах высказался я. — Не было печали. Ген, — окликнул я Стройникова.

Тот подбежал ко мне.

— Окна открыть, этого в дальний угол, завалите папками за столом, и жвачки ему в рот напихай. Вика, Самошников — создавайте иллюзию деятельности. Я пойду пару минут выиграю.