Влечение - Лиза Джейн Смит Страница 9

Звонкий смех Лидии нарушил молчание.

— Просто варенье, — беззаботно сказала она, вытирая палец о низко склоненную ветку. — Мистер Сальваторе, — поддразнила она, — я понимаю, что вы чувствуете себя как дома, но, пока вы в гостях, может быть, вспомните о правилах поведения за столом?

Миссис Сазерленд заворчала на дочь, но, увидев облегчение на моем лице, тоже улыбнулась. Вскоре мы все дружно смеялись над Стефаном Сальваторе, ночным героем, превратившимся в неосторожного гостя, и шли домой по солнечной улице.

Вернувшись с прогулки, я обнаружил, что мне шьют новый костюм. Миссис Сазерленд показывала портному, где надо подколоть или подшить. Я знал, что должен бежать, но никак не мог расстаться с миссис Сазерленд. Мы провели день, беседуя о моей матери и ее французских родственниках, а также о моей мечте побывать в Италии и посмотреть Сикстинскую капеллу.

Прежде чем я успел это осознать, портной доделал последние стежки и наступил вечер. Даже я вынужден был признать, что костюм великолепен. Я выглядел как наследник династии промышленников — плоеная белая манишка, шелковая шляпа и галстук. Уинфилд одолжил мне карманные часы на цепочке с золотыми брелоками, и запонки у меня были золотые. Я выглядел человеком с головы до ног, и мне было стыдно за то, что я так цепляюсь за прошлое.

Бриджит жеманно улыбнулась, когда я подал ей руку, подсаживая в карету. Ее юбки, такие же как вчера, только абрикосового цвета, занимали все сиденье. Кремовая шелковая сеточка на платье придавала ей вид то ли танцовщицы с европейской картины, то ли огромной булочки. Она хихикала, спотыкалась и цеплялась за меня, чтобы не упасть.

— Спасите меня еще раз, добрый сэр, — смеялась она, и я снова и снова напоминал себе, что должен развлекать ее всего пару часов. Потом, несмотря на всю мою приязнь к миссис Сазерленд, я исполню свой зарок покинуть эту семью, исчезну в толпе танцующих и вернусь в свою нору в парке.

Проехав совсем немного, мы остановились у другого громадного особняка. Сложенный из грубых камней, он походил бы на замок, если бы не огромное количество окон. Я помог Бриджит выйти, и мы отправились представляться хозяевам.

Будучи человеком, я часто танцевал, но, оказывается, совсем не был готов к нью-йоркскому балу.

Кто-то взял у меня пальто и шляпу — и, поскольку это не Мистик-Фоллз, где все друг друга знают, мне дали билетик с номером, чтобы в конце вечера я мог получить вещи. Мы прошли в бальный зал через казавшийся бесконечным холл, увешанный серебряными зеркалами, освещенный свечами и люстрами, сверкающими, как в Версале. Тысячи серебряных отражений нас с Бриджит толпились за стеклом.

В углу играл целый оркестр — скрипки, виолончели, трубы и флейты. Все музыканты были одеты в черное. В зале было множество народу в самых причудливых костюмах, которые я когда-либо видел. Дамы поднимали тонкие, затянутые в перчатки руки, сверкали бриллиантовыми браслетами, демонстрируя платья всех цветов, от кроваво-красного до тускло-золотого, газовые юбки взлетали в мазурке, тюлевые, кружевные и шелковые нижние юбки плыли в воздухе, как цветочные лепестки по воде.

Если вид танцующих ослепил меня, то запах ударил по всем остальным чувствам: дорогие духи, огромные букеты экзотических цветов, пот, пунш, а от кого-то пахло кровью — нерадивая горничная позабыла в платье булавку.

— Вы должны принести даме бальную книжку, — шепотом подсказала Лидия, пока я стоял, ошеломленный и подавленный окружающей роскошью.

— Это… это Аделина Патти? — Я указал на казавшуюся скромной женщину, окруженную толпой поклонников. — Певица?

Я видел ее фотографии. Мой отец хотел, чтобы его сыновья знали родную итальянскую культуру.

— Да, — закатила глаза Бриджит и притопнула хорошенькой ножкой в атласной туфельке. — А вот там мэр Понтер, а там Джон Рокфеллер, а… вы отведете меня на мое место, наконец? Я хочу знать, кто пригласил меня танцевать.

Лидия вежливо кашлянула, но прозвучало это как смешок.

— На юге, — прошептал я, — считается невежливым слишком много танцевать со своим сопровождающим.

Лидия прикрыла рот рукой в перчатке, скрывая улыбку:

— Я слышала, что на юге до сих пор танцуют кадрили и не играют в салонные игры. Удачи, мистер Сальваторе.

Она растворилась в толпе. Маргарет усмехнулась в мою сторону — она висела на локте своего мужа Уолли, очень сутулого невысокого господина в пенсне. Но, когда она заговорила с ним, усмешка куда-то делась, а муж просиял. Я почувствовал странный укол ревности. Я никогда не узнаю, что это такое — простые ритуалы сложившейся пары.

Оркестр заиграл вальс.

Бриджит закусила нижнюю губу:

— У меня до сих пор нет бальной книжки.

— Сударыня, — поклонился я, вздыхая про себя, и предложил ей руку.

Бриджит хорошо танцевала. Когда она скользила по паркету, ее общество было почти приятным. На несколько минут танца я забыл, кто я и где я: просто мужчина во фраке, танцующий в зале, полном красивых людей. Она послала мне взгляд зеленых глаз, и на один прекрасный миг я представил, что это Келли, живая и здоровая, получившая то, чего она заслуживала.

Музыка замолкла, и иллюзия испарилась.

— Отведите меня в первый ряд. Я хочу, чтобы все нас видели!

Она затащила меня в буфет, где была выставлена разная экзотическая еда. Мороженое из невиданных фруктов, настоящий венский кофе, бланманже, крошечные шоколадные пирожные, хрустальные бокалы с шампанским. Для тех, кто проголодался, там была самая разная птица, от перепелок до гуся, нарезанных маленькими кусочками, чтобы можно было быстро перекусить и вернуться в зал.

Мне захотелось испытать нормальный человеческий голод, но я был вынужден удовлетвориться шампанским.

— Хильда! Хильда! — закричала Бриджит, перекрывая шум толпы.

Красивая девушка в платье цвета розы отвернулась от своего сопровождающего и просияла, увидев Бриджит. Оглядела меня, хлопая ресницами.

— Это Стефан Сальваторе, — представила меня Бриджит. — Это он меня спас.

— Мадемуазель, — поклонился я, поднося ее руку к губам. Бриджит смотрела на меня со смесью ревности и радости от того, что я оказался таким галантным.

— Бруклинская Бриджи! А кто это с тобой? — К нам подошел щеголеватый юноша с сияющими глазами и огромными зубами. У него был длинный острый нос и кудрявые черные волосы, румянец на щеках заставлял предположить чахотку.

— Это Стефан Сальваторе, — Бриджит говорила так же гордо и осторожно, как и с Хильдой, — он спас меня в парке.

— Рад встрече с вами! Абрахам Смит. Называйте меня Брэм. — Он сгреб мою руку и энергично затряс. — Это было так гадко с твой стороны, Бриджи, убежать с приема в одиночку. — Он погрозил ей пальцем.

— Бруклинская Бриджи? — переспросил я. У меня слегка кружилась голова.