Хозяин - Михаил Орлов Страница 9

– Нельзя сидеть на двух стульях, брат Эдвард, – перебил епископ. – Лесные ненавидят людей, люди боятся и ненавидят лесных. А вы лишь разжигаете вражду между нами. Вы видите в этом свою цель. Это ваш вклад в равновесие? Не понимаю, зачем вам это надо? В конце концов либо лесные перебьют нас, либо мы их. Или же мы сообща перебьем друг друга, и останется лишь опустевшая Земля. Может, вы этого добиваетесь?

Пилигрим пожал плечами.

– Давайте не будем ссориться, ваше преосвященство. Принимайте нас такими, какие мы есть. Мы нейтральны, и мы одинаково относимся как к людям, так и лесным. Нас не интересует ваша ненависть, потому что мы вообще к вашим стульям не имеем никакого отношения. И если вам суждено уничтожить лесных, честь вам и хвала, значит, вы будете достойны этого будущего.

Епископ посмотрел в лицо пилигриму. Гость его был высокий светловолосый человек с длинным острым носом и умными колючими глазами. Где-то епископ видел такие же глаза и волосы… Отбросив мелькнувшую мысль, он продолжал разглядывать гостя. На нем был темный потертый плащ, на столе лежала его широкополая шляпа с металлической пряжкой на околыше.

И впрямь, зачем им ссориться? Пилигримы отвоевали свое право на нейтралитет. Они, как и их мифический Хозяин, отстранились от всеобщей резни, сумев жестко пресечь попытки вредить себе. Их самих пробовали обвинять в шпионаже, но если они и сообщали какие-то сведения лесным, то точно так же они были полезны и горожанам. Информация, сообщаемая ими, была всегда верна, во всяком случае, формально верна. Как и сейчас, например. К тому же появлялись они очень редко. Последний раз пилигрим Эдвард был здесь лет двадцать назад. Разумнее всего было просто примириться с тем, что есть, но все в епископе протестовало против гостя, неизвестно как возникшего в их городе.

– А если победят лесные, то честь и хвала им?

– Почему бы и нет, – усмехнулся пилигрим, скучающе глядя епископу в переносицу. – Ведь согласитесь, это не вопрос морали. Вы хотите выжить, как всякое живое существо, наделенное инстинктом самосохранения. Лесные тоже этого хотят. И если бы вы имели возможность подобно мне общаться с ними в… более мирных условиях, вы о многом переменили бы мнение. Впрочем, конечно, не в вопросах самосохранения.

– Но зачем вам это нужно? Не пытайтесь убедить меня, что вы помогли из любви к нам. Чем перед вами провинился этот шпион? Тем более такой, как этот?

– Считайте это вопросом тактики. Да и разве вам не полезно выявить шпиона в собственных рядах?

– А может быть, вы это делаете из альтруизма? – вежливо спросил епископ.

Брат Эдвард досадливо поморщился и ничего не ответил.

– Мне иногда кажется, что вы такое же порождение безумных сил, как и лесные. У вас не душа, а какой-то механизм. И у вас, и в ваших таинственных вождях. Если бы вы тратили свои силы не на раздувание вражды между нами, а, наоборот, на сохранение мира, это было бы куда полезней.

Пилигрим усмехнулся.

– Полезней было бы дать возможность вам или лесным перебить друг друга. Или одних из вас. Тогда проблема войны исчезла бы сама собой. Вы все расисты. Нетерпимость присуща и вам, и лесным от рождения. И вы всегда будете ненавидеть друг друга. Так не лучше ли довести войну до победного конца?

– А вам все равно, кто останется на Земле? Мы или лесные?

– В общем-то да, – усмехнулся пилигрим. Он пожевал губами, словно испытывал на вкус то, что хотел сказать. – В отличие от вас мы начисто лишены комплексов.

Епископ Самуэль хотел резко ответить пилигриму и уже подбирал слова, но проглотил реплику. Пройдясь по кабинету, он остановился напротив книжных полок. Потом повернулся.

– Если вы такие могущественные, то почему бы вам не сделать так, чтобы мы могли мирно ужиться друг с другом. Неужели нет других способов, кроме войны?

Пилигрим развел руками.

– А вы сами верите в это?

Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу. Раздался осторожный стук в дверь. В дверном проеме появился секретарь.

– Ваше преосвященство, все готово.

Епископ сделал над собой усилие.

– Хорошо. Мы сейчас идем. А он там? Ты проследил?

– Да. Он, как теперь вспоминается, всегда присутствует на наших собраниях. Мы обычно его не замечали.

– Да, – покачал головой епископ. – Мы просто его не замечали.

За его спиной негромко и саркастически смеялся пилигрим.

В тишине снова раздался металлический звук. Мысли витали далеко, и хотя это надоедливое звяканье раздражало, Лука морщился, не пытаясь, однако, отыскать его источник. Он так и не смог прийти в себя от удивления, что все это произошло с ним. В глубине души он знал, что это его изумление наигранно, что уже после встречи с лесными и пилигримом он предчувствовал нечто подобное. А теперь, когда он оказался в темнице, то задним числом ясно видел, что все вело к нынешнему исходу.

И изумлялся, что не предпринял ничего для своего спасения.

В подвальное окошко, зарешеченное толстыми прутьями, заглядывала одинокая звезда, внизу слабый свет давал чадящий факел, и прятались по темным углам лесные оборотни и духи, посланные следить за своей жертвой. Лука с удивлением оглядел себя. Холодный металлический обруч охватывал талию, тяжелая цепь тянулась к кольцу в полу. Его поражало, что тюремщики не ограничились этим, но заковали ему и лодыжки. В довершении этого абсурда он был посажен в клетку, помещенную в центре сырого обширного помещения. Впрочем, так всегда поступали с врагами, а сейчас он был для Братства хуже, чем враг, – он был человеком, предавшим доверие близких ему людей.

Лука стал молиться, чтобы все происшедшее с ним оказалось дурным сном, чтобы оковы спали или он сам смог бы освободиться каким иным способом. И пока он творил молитву, душа его продолжала пребывать в удивлении, что все, чему он посвятил годы напряженного труда, дабы заставить людей видеть в себе только то, что он сам хотел, оказалось напрасным. Почему? И отчего? Он мучился вопросом, что заставило его заговорить сегодня с лесными. Да еще в присутствии одного из этих пилигримов, которые, по всеобщему убеждению, могли предать всех и каждого ради своих не понятных никому целей? Может быть, бессознательно видел в лесных союзников в собственной ненависти к городу? Враг моего врага – мой друг…

Лука чувствовал, что одиночество, в котором он привык всегда находиться, сейчас становится безмерным. Он стал еще более усердно молить Всевышнего показать ему, что Он не покинул его, Луку. Просил дать какой-нибудь знак, вселить уверенность, что обещанная завтрашняя казнь останется лишь на словах и то, от чего он бежал все эти годы, не свершится: Конвертер не поглотит его, как ту давнюю девочку с коготками, как у котенка.

– Царь Небесный, Утешитель, Дух истины, везде находящийся и все заполняющий, источник всего благого и Податель жизни, приди и поселись в нас, и очисти нас от всякого греха и спаси, Благой, души наши. Господи, тщетно взыскую Тебя в эти минуты моего горя…