Демон плюс - Георгий Зотов Страница 9

Вам– то персонально с энтого какая корысть? -брякнул Малинин.

О, – мечтательно щелкнул хвостом Шеф. – Конечно, мой горячий станичный друг, я и не ожидал от тебя чрезмерного напряжения мозгов. Вся прелесть в том, что Иуде-то никто не стремится подражать. Он сделался символом сволочизма, предательства и подлости, даже последние парии относятся к нему с брезгливостью. Его образ едва ли соблазнителен. Признаться в любви к Иуде – все равно что публично заняться сексом с медузой. Если люди будут считать, что это я отправил Кудесника на крест, отношение ко мне в корне изменится. А значит, сократится приток людей в Ад: желающих разделить мои взгляды найдется немного. Возможно, это наконец-то уравновесит Ад и Рай по количеству душ. Кому здесь еще не надоело, что мы спрессованы как баночные шпроты, а у них плотность населения – полтора человека на тысячу миль? Так что вы скажете на это, красавчики?

Жрасавчики молчали. Никто не хотел открывать рот первым.

– Имейте в виду, -улыбка сползла с морды Шефа, из ноздрей повалил дым. – Памятуя ваши предыдущие заслуги, я стараюсь быть с вами любезным. Однако не следует забывать и про текущие обстоятельства. А они таковы – вы находитесь в Аду, ваши души полностью в моей власти. Я могу сотворить с ними все, что угодно – ибо никто не в силах мне противостоять. Пока же я разговариваю вежливо и деликатно прошу принять участие в операции. У вас осталось пять минут, чтобы согласиться с моим решением добровольно.

…Жертвы продолжали хранить безмолвие. Шеф вышел в серо-зеленую приемную, сплетенную из высохших водорослей, и показательно громко захлопнул дверь. Секретарша (французская королева Мария-Антуанетта), сидевшая на спине бамбукового лебедя с ушами мамонта (так Дали представлял себе канцелярский стол), подняла накрашенные глаза, выражая любопытство.

– Согласились, монсеньер? -спросила она.

Куда денутся…– пожал плечами Шеф. Вспомнив про сигару, он прикурил от золотой настольной зажигалки в виде ягуара – пространство мгновенно наполнилось клубами терпкого дыма и сильным запахом табачного листа.

Вы жестоки, монсеньер, – хлюпнула припухшим носом Мария-Антуанетта. – Я очень сработалась с шевалье Калашниковым, и он мне откровенно симпатичен. Пару раз на День всех умертвлен-ных даже подарил засохшие цветы. А теперь, благодаря вашему распоряжению, мы расстанемся с ним навсегда. Какое счастье, что я уже мертвая, иначе бы я этого не пережила!

Секретарша уткнулась в кружевной платочек с вензелем династии Бурбонов.

– Почему навсегда? -беззаботно пыхнул сигарой Шеф.

В зрачках королевы блеснул холодный огонь.

– Потому что те двое, которых вы послали в прошлый раз, не вернулись.

…Шеф счел нужным не продолжать разговор.

(Кана Галилейская, римская провинция Иудея – второй день после ид месяца aprilis, 1975 лет тому назад, полдень)

Откровенно зевая, полуприкрыв морщинистые веки, почтенный Бен-Ами презрительно смотрел на празднично одетых людей. Целая куча народу жадно облепила столы, уставленные нехитрой снедью. Надо сказать, видел он довольно плохо (что немудрено в его преклонном возрасте), но вполне мог разглядеть происходящее вокруг. За восемьдесят два полновесно прожитых на этом свете года мудрый старец Бен-Ами полностью убедился – чудес не бывает. Нет, возможно, слухи по поводу Кудесника и правдивы, особенно насчет призрачного хождения по воде. Кто знает, не исключено, что ввиду небывалой жары, в тот день Галилейское море серьезно обмелело – и он запросто прошел по скользким камням. А народу-то только и дай повод, чтобы преувеличить все в десять раз и разнести эту новость по базарам. Какой-то безумец собрался даром разливать вино: это единственное, что отложилось в их размякших от скаредности мозгах. Люди просто с ума посходили. Каждый притащил с собой емкости побольше: кто ведра, кто деревянные лохани. Его сосед, влиятельный патриций Аркадий, и вовсе поразил – привез две сорокаведерные бочки, приказав рабам запрячь телегу парой могучих быков. Потрясающая наивность. Оно понятно – какой же еврей откажется от возможности сэкономить (иначе он вообще не еврей, а неизвестно кто). Но здесь видно – устроители перестарались. Бен-Ами готов поставить на кон честь своей жены, прекрасной юной Рахиль, что это окажется самая бездарная свадьба в Иудее: гости уйдут отсюда позорно трезвыми, как пустынные шакалы. Он повернул голову, дабы поделиться сомнениями с близким другом, возлегавшим рядом с ним на гостевых носилках – столь же уважаемым, сколь и толстым виноторговцем Иеремией. Но тот, пригревшись на солнышке, уже задремал, сладко выпустив слюну.

Учитель, а получится ли превращение? – суетливо семенил вокруг Кудесника приземистый лысый мужик с седой бородой, одетый в застиранную тунику. – Ты только посмотри, сколько собралось народу – кокосу упасть негде! Тут не только весь цвет Ерушалаима и Кана, но и еще из других городов приехали: от Фив до Дамаска. Воды натащили – ужас. Бедная река Иордан обмелела – чем уж ее только не черпали, даже ложками. Кто мог ожидать такого ажиотажа? Скажи, хватит ли твоих возможностей? Иначе, я чувствую сердцем – нас с тобой прямо в этих бочках и утопят.

Петр, раздави червя своих сомнений, – взяв ученика под руку, улыбнулся Кудесник. – Я же давно говорил тебе – надо просто верить. Вполне достаточно одной капли веры: она сравнится по силе с осенним ливнем.

Рядом по камням прогрохотала повозка с очередными бочками.

– Так-то оно так, -трясся мнительный Петр, лихорадочно оглядываясь. – Однако же, Учитель, ты только глянь на тех симпатяг… – он показал на группу сумрачных мужиков с опухшими лицами, толпившихся ближе всех к колодцу. – Стоит вину не излиться внутрь их желудков, и мы обратно живыми не выберемся. Если, конечно, ты не умеешь превращать кулаки в вату.

…Кудеснику сделалось настолько весело, что он с трудом сдержал взрыв хохота. Превращать воду в вино он научился еще в раннем детстве, благодаря чему у них во дворе соседи никогда не скучали. Откровенно говоря, он еще и не то умеет… но публику следует впечатлять постепенно, увеличивая градус заинтересованности. Если по его приказу бегемот обернется хорьком, пресыщенная развлечениями толпа навряд ли станет этим восторгаться. А вот процесс превращения воды в вино – это просто, понятно, доступно каждому. И главное – чрезвычайно эффективно. Можно не сомневаться, максимум через год об этом событии прознают даже в дремучих лесах, где живут варвары, одетые в звериные шкуры и питающиеся волчьими головами. Объективности ради волнение Петра тоже можно понять: запсихуешь от одного зрелища, сколько пьяниц собралось на поляне. Можно сто раз рассказать байку про силу веры, но один взгляд на алкашей с налитыми кровью глазами – и все убеждения рассыплются в прах. Вино – это вино.

– Не беспокойся, -добросердечно сказал Кудесник утирающему пот Петру. – Поверь, нам не придется спасаться бегством. На крайний случай я смогу вложить в их сердца любовь вместо ненависти – и они не тронут нас.