Восьмой зверь - Владимир Ильин Страница 9

— Я уж подумал, ты захочешь на него все сбагрить. — Хмыкнул бандит. — Мол, убежал подельник с пластинкой, а тебе ни слова не сказал. Все с ним в порядке. Я лично договаривался о поезде для него, поэтому на рассвете он уехал на пароходе. На поезде его уже ждали, даже без пластины слишком велик куш. Человек залетный, чужой. Передо мной бы извинились, конечно. — Томас огорченно вздохнул. — Жив он, все с ним хорошо. И совсем наоборот с теми, кто ждал его у поезда.

— Значит, даже не в пластинке дело? — Проявляю чудеса эрудиции. — Меня будут искать просто за долю?

— Третий балл в твою пользу, догадливый. Об ограблении уже знают писаки, уже завтра одна половина города будет осуждать, а вторая завидовать краже целой кучи золота. Надо бы тебя куда-нибудь спрятать.

— Так может в академию? — Кошусь на пластинку, как кот на сметану. — Составить правдоподобную легенду… Туда то уж точно не доберутся.

— Тогда Роуда будут искать еще и за нее. — Баргозо придвигается поближе и с интересом ждет решения. — И его обязательно найдут, наши или тамошние.

— Ладно, не судьба, так не судьба. — Хорошо хоть все произошло быстро, я не успел привыкнуть к ней, не успел представить себя учеником, в общем, не завяз в мечтаниях. Так бы расставание вышло куда более тяжелым, но оно было бы все равно. Пусть даже я больше никогда не увижу Роуда, предавать я его не собираюсь. Двигаю пластину еще ближе к собеседнику. — Дарю.

— Даже так?

— Даже так. Не принесла она мне удачи, не принесут и деньги с нее. — Вот от денег было отказываться очень тяжело, но придется. Все вышло на поверхность, скрыть подобные суммы будет невозможно. Ради меня Томас не пойдет на риск тайной выплаты доли за спиной у гильдии. — Надеюсь, вы широко осветите тот факт, что у бедного сироты больше нечего взять?

— Понадобится неделя, чтобы все уладить. — Баргозо доволен. Непонятно — самой добычей или мною лично. Второй вариант возникает из того соображения, что я в общем-то полностью в его власти. Захотел бы отнять — я бы и пикнуть не успел.

— Могу быть свободным? — Мне еще надо успеть выдать деньги прорабу и найти уютное местечко на недельку. Есть пара точек на примете.

— В академию все еще хочешь? — В голосе Томаса некое веселье. Опасно это все.

— Мы же все решили? — Правда, на языке совсем другой ответ. Сила воли побеждает, непринужденно поднимаюсь со своего места, дабы откланяться.

— Присядь. — Веселье не уходит. Не к добру. — Есть один вариант. Сослуживец со мной связался, он нынче не последний человек в доме Волка. Внучка у него поступает в этом году, шестнадцать лет — твоя ровесница, по серебряному билету.

— Девушка? На военный факультет? — Заполняю возникшую паузу очевидным вопросом.

— Ну да. Сослуживец то ее как пацана воспитывал, ждал-ждал от семьи сына внука, так и не дождался. В итоге плюнул и забрал к себе внучку с малых лет. Боялся, что помрет и достойную смену не подготовит.

— А как же сын? — Бывают же у людей причуды.

— Да видимо не очень, раз позволил единственного ребенка из дома забрать, — развел руками Томас. — В общем, воспитал он девку достойно, сейчас вот в академию направил. Да вот незадача, в день перед отъездом застал он ее вместе с партнером по тренировкам за совсем другим делом. Вспылил изрядно, не удержался, поломал слугу изрядно. Ищет теперь замену, хотя бы на пару недель, пока не наймет нового. Ко мне вот обратился. Нужен, говорит, порядочный, иначе яйца отрежу и жрать заставлю. Тебя же отец тренировал в свое время?

Весь монолог я слушал в каком-то полу изумлённом состоянии. Рассказать кому — не поверят.

— С четырех лет, — автоматически отвечаю и еле сдерживаюсь, чтобы не дать себе по губам. Слугой при девке? Бесплатно? Никогда. — Но уже давно все забылось, я не хочу вас подвести. Боюсь, не справлюсь.

— А Марта говорила, что отец занимался тобой вплоть до болезни супруги, — ехидно произнес Баргозо. — Рабочие на стройке так вообще каждое утро на твои ужимки смотрят. Или ты это так, из баловства?

Подловил. А еще кто-то из рабочих стучит.

— Зачем ей тренировки на военном курсе? — Мрачно уточняю.

— По серебряному билету три года учатся на обычном курсе и только потом переходят на военный. Так что первые три года она будет тренироваться самостоятельно, чтобы не растерять навыки. Разумеется, с партнером это дело сподручнее.

— Ничего сверх этого? — С изрядным подозрением уточняю я, чувствуя, что от сомнительного задания не отвертеться.

— Как госпожа повелит. Потерпишь, не переломишься. — Баргозо вовсю веселится. — Не унывай, вся рутина на служанке будет — ученикам дозволено держать двое слуг.

— И все же, две недели, — сомнительно протягиваю я, лихорадочно подыскивая причину для отказа.

— В городе закончились обученные бойцы? — Цепляюсь за пришедшую мысль. — Да взять любого отставника — и то будет лучше меня!

— Любого не получится, таковы правила для слуг — только равного возраста. Считается, что слуги будут помогать учиться, а ровесникам это делать проще. Впрочем, лично для меня это спорное суждение.

Киваю. Бред это все, к старшим хоть уважение было бы, а на слуг ученики просто повесят все свои обязанности.

— Иначе бы и проблемы с поиском не было. — Баргозо разводит руками. — Человек ты хороший, в чем я успел еще раз убедиться. Не подведи меня перед сослуживцем! — Грозит пальцем.

— Я еще безмерно щедрый, вы забыли упомянуть. — Ворчу из вредности. Вот же, а? Забрал кучу денег и навесил проблем.

— Проявишь себя хорошо — обдумаем твое вознаграждение. Полтора десятка дней — и свободен! А я твои дела улажу.

Расплывчато как-то, но мог и просто приказать.

— Завтра в шесть, гостиница «Белый лебедь». Опаздывать не рекомендую.

— Понял, — грустно киваю и иду к двери.

— Девушку зовут Джейн. — Доносится вслед. — Шесть утра, не проспи!

Что обычно делает толковый босс после разноса от вышестоящего начальства? Разумеется, устраивает разнос свои подчиненным. Именно такой практики придерживался жрец второго ранга Микаэль. Виновник его дурного настроения задерживался, тем самым усугубляя свою бесспорную и заведомо доказанную вину.

Впрочем, наказание уже не будет хуже, что весьма расстраивало Микаэля, вынужденного жариться под летним солнцем.

Обычно в часы, когда лучи заходящего светила заглядывали к нему в кабинет, жрец был уже дома, но сегодняшнее собрание у верховного изрядно затянулось.

Поэтому Микаэль вынужден был потеть в парадном одеянии, ежеминутно промакивая салфеткой преющую под роскошным головным убором лысую голову. Снять бы тюрбан вовсе, да не положено по статусу. Вдруг кто войдет — позора не оберешься, да и слухи пойдут.

Микаэль стеснялся своей ранней лысины, но страх его уходил куда глубже обычных комплексов. В храме быка, символе плодородия и урожая, подобный дефект мог выйти боком карьере. Еще скажут, мол, не растет, так как Сам отвернулся от нерадивого жреца. Людей снимали и по меньшим наветам.