Пощады не будет - Роман Злотников Страница 9

Мельсиль извернулась, подняла голову и заглянула ему в глаза. Ее глаза в зыбком свете луны блеснули в темноте как два загадочных изумруда. Несколько мгновений она не отрываясь смотрела на него, а затем счастливо вздохнула и прижалась щекой к его груди.

– Я поняла, милый. Не беспокойся. Так и будет.

И с этими словами она заснула.

– Имя?

– А?

– Зовут тебя как?

– Так это… Заглот, ваша милость. Вы ж знаете!

– Знаю, не знаю – не твое дело. Отвечай, когда спрашивают!

Огромный увалень со слегка осоловелым лицом недоуменно наморщил лоб и почесал под мышкой. То, что происходило в этой камере, куда его привели, оторвав от занятия, которым он всегда с упоением занимался, в очередной раз попав в лапы городской стражи Агбер-порта, приводило его в искреннее недоумение. Он, член одной из наиболее заслуженных и уважаемых банд дубинщиков в Агбер-порте, три дня назад попался во время своего промысла. И был опознан гражданином, которого за час до этого прижал с подельниками в одном из узких припортовых переулков. Однако ничего из украденного при нем найдено не было, «орудие производства» он успел скинуть мальчишкам, сопровождавшим их тройку (в задачу которых как раз и входило быстро унести награбленное в логово шайки и в случае появления стражи и невозможности скрыться избавить старших товарищей от орудий преступления), поэтому максимум, что ему грозило, это стандартные двадцать плетей, назначаемые для профилактики всем поголовно, чья вина хоть и не вызывала сомнений, но была недоказуема с помощью обычных юридических процедур. Что при его комплекции и толщине шкуры являлось для него наказанием совершенно плевым. Так что Заглот вполне обоснованно рассчитывал уже в ближайшие выходные, получив на припортовой площади свою обычную порцию плетей, снова оказаться свободным как ветер. А пока следовало как следует отдохнуть и отоспаться, потому как, стоит только возвернуться, старшой тут же погонит на дело. И вот такая засада… поднимают, ведут невесть куда, спрашивают… А чего спрашивать-то? Господину Фламию, старшему дознавателю припортового квартала, все дубинщики давно известны как облупленные. Небось с каждой головы ему кажин месяц положенная мзда идет. И чего это, спрашивается, достойного человека законного сна лишают? Ну вообще какой-то беспредел начался, право слово…

Все эти мысли были настолько явно написаны на лице дубинщика, что Грон едва не рассмеялся. Вот уже четвертый день они с Шуршаном будто на работу приходили в городскую тюрьму. С момента его освобождения прошло уже десять дней. В королевском дворце вовсю бурлила жизнь, ежедневно заседал королевский совет, на котором развертывались бурные баталии. Так, например, партии аристократов шустро объединились в желании урвать побольше привилегий или, на худой конец, хотя бы кусок пожирнее, воспользовавшись столь нечасто случающимся при монархической форме правления периодом смены власти, и путем головокружительных интриг им удалось заставить партию принцессы отложить ее коронацию «до полного восстановления целостности государства»… Кроме того, пороги покоев принцессы Мельсиль продолжали обивать многочисленные сановники, владетельные дворяне из провинций и просто искатели приключений, спешившие использовать шанс и как-то возвыситься. Смута ведь лучшее время для того, кто был никем, попытаться стать всем. Во всей этой суматохе не участвовали только очень немногие люди, часть из которых раз в два-три дня собиралась в каминном зале личных покоев принцессы. Причем сейчас их число еще больше уменьшилось. Поскольку два дня назад королевский тяжелый пехотный полк, первый полк королевских пикинеров и первый рейтарский отбыли на юг для усиления, как это говорилось в указе королевского совета, охраны границы вновь приобретенных владений.

Для целей Грона части подходили практически идеально. Пехотные полки никогда не пользовались особой популярностью среди аристократии, а первый рейтарский вообще считался линейным полком, предназначенным для дальней гарнизонной службы, поэтому особо гонористых представителей высшей аристократии там отроду не было. А малая толика представителей знатных фамилий и авантюристов из числа безземельных дворян, служивших в этих полках и ныне жаждавших поучаствовать в легкой и необременительной прогулке, именуемой подавлением мятежа, и в последующем дележе добычи, с благословения принцессы были отпущены со службы и приписаны к тем полкам, которые были предназначены для участия именно в этом деле. Либо вступили в сводные дворянские полки, выставляемые домами, поддержавшими партию принцессы. Так что особых проблем с выстраиванием процесса переподготовки у Пурга с Батилеем, отбывших вместе с этими полками, не предвиделось. Особенно с учетом того, какие распоряжения находились в запечатанных пакетах, врученных их командирам перед самым отбытием с приказом вскрыть только после прибытия к определенному им месту дислокации в графстве Загулем. Сам же Грон занялся делом, которое считал для себя наиболее важным и в котором он действительно мог поучаствовать с максимальной интенсивностью. А именно отбором и подготовкой кадров для разворачивания секретной службы.

Практика рекрутирования сотрудников специальных служб из числа представителей преступного мира и в его старом мире не была чем-то из ряда вон выходящим. Многие именитые полицейские нового времени в прошлом были известными преступниками. Так, например, знаменитый Франсуа Эжен Видок, бывший преступник, ставший впоследствии первым главой Главного управления национальной безопасности, – знаменитого Surete. А уж его родное ВЧК-НКВД-КГБ вообще изначально создавалось спецами по эксам, [1]контрабанде и нелегальному переходу границ. Так что подобный подход в его ситуации был вполне оправдан, а уж с учетом положения, в котором он оказался здесь и сейчас, вообще представлял собой едва ли не единственную реальную возможность быстро обзавестись кадрами…

– Ладно, свободен, – лениво бросил господин старший дознаватель припортового района и, когда за спиной Заглота с грохотом захлопнулась дверь, резво развернулся в сторону двух господ, все время допроса сидевших за небольшой ширмой и рассматривавших его посетителей через едва заметные щели.

Часть из них, как, например, тот же самый Заглот, даже не заметили ширмы. Такие Грона практически не интересовали. Некоторые заметили и все время опасливо косились на ширму, не столько догадываясь, что там кто-то есть, сколько из свойственного людям опасения всего непривычного. Это только воспитанному на лихо закрученных сюжетах криминальных боевиков обывателю кажется, что преступники все поголовно ловкачи, тонко и хитроумно играющие с законом. На самом деле это не так. Подавляющее большинство преступников как раз недоумки, не сумевшие, а часто и не попытавшиеся просчитать последствия своего «хочу вот это сейчас». То есть обычные обыватели, которым в детстве семья и школа отчего-то не сумели привить достаточные верные и, главное, прочные понятия того, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Да и даже, по большому счету, не в этом дело. Сколько бы сознательно (а не по пьяни или в процессе семейного скандала) совершенных преступлений никогда бы не произошло, если бы готовившие их хотя бы на пальцах или на примитивном калькуляторе просто прикинули соотношение планируемого дохода с вероятностью того, что рано или поздно, пусть не сразу, не в момент совершения преступления, но, скажем, через месяц, полгода или год они таки попадут в лапы закона.