Обет Славы - Морган Райс Страница 9

Кроме того, Гвен чувствовала себя воодушевленной и смиренной из-за того, что ее выбрали правительницей, ей доверили возглавить эту огромную группу людей, которые следовали за ней так, словно она была своего рода пророком. Они все шагали по бесконечной дороге в Саварию. Они видели в Гвен своего правителя – девушка читала это в каждом их взгляде – и смотрели на нее с надеждой. Она чувствовала себя виноватой, желая, чтобы одному из братьев выпала такая честь – любому из них, только не ей. Тем не менее, Гвендолин видела, сколько надежды в людей вселила возможность иметь справедливого и честного руководителя, и это осчастливило ее. Если Гвен может выполнить для них это роль, особенно в такие мрачные времена, то она это сделает.

Гвен подумала о Торе, об их слезном прощании возле Каньона, и это разбивало ее сердце. Она смотрела на то, как он исчезает в тумане, переходя через мост Каньона, отправляясь в путешествие, которое почти наверняка приведет к его смерти. Это было отважное и благородное путешествие – она не могла этого отрицать, не могла не признавать, что оно предпринято ради королевства, ради Кольца. Тем не менее, Гвен продолжала спрашивать себя, почему это должен делать он. Ей хотелось, чтобы это был кто-нибудь другой. Сейчас, больше чем когда-либо, девушка хотела, чтобы Тор был рядом. В эти времена потрясений, огромных перемен, когда ей предстоит править одной, Гвендолин хотелось, чтобы он находился здесь. Больше всего на свете она волновалась о нем. Гвен не могла представить свою жизнь без Тора. От одной только мысли об этом к горлу подступали слезы.

Но Гвен сделала глубокий вдох, оставаясь сильной, зная, что глаза всех этих воинов обращены на нее, в то время как они шагали – бесконечный караван на этой пыльной дороге – направляясь еще дальше на Север, в отдаленную Силесию.

Гвен все еще не оправилась от потрясения, будучи оторванной от своей родины. Она с трудом понимала, что древний Щит пал, что в Каньоне пробита брешь. От дальних шпионов приходили слухи о том, что Андроникус уже высадился на берегах МакКлаудов. Девушка не знала, чему верить. Она с трудом понимала, как это может произойти так быстро – в конце концов, Андроникусу ведь еще придется отправить весь свой флот через океан. Если каким-то образом это не МакКлауд был замешан в краже меча и это не он устроил падение Щита. Но как? Как ему удалось украсть его? Куда он его отнес?

Гвен чувствовала, насколько удручены были все окружающие ее люди, и она едва ли могла их за это винить. Над этой толпой в воздухе витало уныние, и на это была весомая причина – без щита они все беззащитны. Это был только вопрос времени – если не сегодня, то завтра или послезавтра Андроникус вторгнется в их земли. И когда он это сделает, у них не будет шанса сдержать этих людей. Совсем скоро это место, все то, что она любила и лелеяла, будет завоевано, а все те, кого она любит, будут убиты.

Они шли так, словно отправлялись навстречу своей смерти. Андроникуса здесь еще не было, но казалось, словно их уже захватили. Гвен вспомнила слова, которые ей однажды сказал отец: «Завоюй сердце армии – и битва уже выиграна».

Гвен знала, что именно она должна вдохновить всех этих людей, дать им ощущение безопасности, надежности – и, в некоторой степени, оптимизма. Она была настроена решительно именно так и сделать. Она не позволит своим личным страхам или чувству подавленности взять над ней верх в такое время. И девушка запретила себе утопать в жалости к самой себе. Теперь все это не касалось только ее одной. Теперь дело касалось всех этих людей, их жизней, их семей. Они нуждались в ней. Они смотрели на нее, в надежде получить помощь.

Гвен подумала о своем отце и о том, как поступил бы он. Мысль о нем вызывала улыбку на ее губах. Отец сделал бы хорошую мину при плохой игре, несмотря ни на что. Он всегда учил ее скрывать свой страх за бахвальством, и, вспоминая его жизнь, ей казалось, что отец никогда ничего не боялся. Ни единожды. Возможно, это была всего лишь бравада, но бравада хорошая. Будучи руководителем, отец всегда был на виду, он знал, что именно в такой демонстрации и нуждались люди. Возможно, она была им нужна даже больше, чем руководство. Он был слишком бескорыстен, чтобы предаваться своим страхам. Гвен возьмет с него пример – она тоже не станет предаваться страхам.

Оглядевшись по сторонам, Гвен увидела Годфри, который шел рядом с ней. Рядом с ним была Иллепра, целительница. Они оба были заняты разговором и, как заметила Гвен, казалось, что их симпатия друг к другу постоянно росла с того самого дня, когда Иллепра спасла жизнь Годфри. Гвен желала, чтобы и другие ее братья тоже были здесь. Но Рис ушел вместе с Тором, Гарет, разумеется, потерян для нее навсегда, а Кендрик все еще был в своем форпосте, где-то на востоке, продолжая помогать восстанавливать тот отдаленный город.

Гвен отправила к нему гонца – это было первое, что она сделала – и молилась о том, чтобы тот вовремя добрался до Кендрика, чтобы вернуть его, привезти в Силесию, чтобы брат был рядом с ней и помогал защищать город. По крайней мере, тогда оба ее брата – Кендрик и Годфри – смогут укрыться в Силесии вместе с ней. Таким образом, были бы спасены они все. Кроме, разумеется, ее старшей сестры Луанды.

Впервые за долгое время мысли Гвен обратились к Луанде. Она всегда находилась в состоянии ожесточенного соперничества со своей старшей сестрой. Гвен нисколько не удивилась тому, что Луанда воспользовалась первой предоставленной возможностью сбежать из королевского двора и выйти замуж за МакКлауда. Луанда всегда была амбициозной и всегда хотела быть первой. Гвендолин любила ее и восхищалась сестрой, когда была младше, но Луанда, продолжая соперничество, не отвечала взаимностью на ее любовь. И через некоторое время Гвен прекратила свои попытки.

Тем не менее, сейчас Гвен было жаль Луанду. Она спрашивала себя, что стало с ее сестрой, с МакКлаудами, на земли которых вторгся Андроникус. Убьют ли ее? Гвен содрогнулась при мысли об этом. Они были соперницами, но в конечном итоге они все же были сестрами, и Гвен не хотела, чтобы Луанда умирала раньше времени.

Гвен подумала о своей матери, единственном члене своей семьи, которая осталась в королевском дворе с Гаретом, все еще пребывая в своем тяжелом состоянии. От одной только этой мысли внутри у Гвен все похолодело. Несмотря на всю ту злость, которую девушка питала к своей матери, тем не менее, она не хотела, чтобы мать окончила свои дни таким образом. Что случится, если королевский двор будет завоеван? Убьют ли ее мать?

Гвен не могла избавиться от ощущения, что ее тщательно устроенная жизнь рушится вокруг нее. Казалось, что только вчера лето было в самом разгаре, проходила свадьба Луанды, был дан великолепный пир, переполненный изобилием королевский двор, вся ее семья была вместе, празднуя это событие, а само Кольцо могло похвастаться неприступностью. Казалось, что все это будет длиться вечно.

А теперь все раскололось на части. Ничто уже не было прежним.

Поднялся холодный осенний ветер, и Гвен плотнее натянула на плечи свой синий шерстяной свитер. Осень в этом году была такой короткой, что на смену ей уже приходила зима. Девушка ощущала ледяные ветры, которые становились все тяжелее из-за влаги, когда они направлялись все дальше на север вдоль Каньона. Вскоре небо стало темнее, и воздух был наполнен новым звуком – криком зимних птиц, красных и черных грифов, которые низко кружились, когда упала температура. Они беспрестанно каркали, и эти звуки время от времени раздражали Гвен. Казалось, что это звуки приближающейся смерти.