Испытание магией - Мария Снайдер Страница 9

Исав отдернул занавеску, которая закрывала вход в комнату, и жестом пригласил меня, войти. Сердце екнуло: как-никак, моя собственная комната.

В первое мгновение показалось, будто мы вошли: в кладовку. В воздухе чувствовался слабый запах плесени, по стенам тянулись многочисленные полки, уставленные разнообразнейшими стеклянными сосудами. В бутылях были налиты разноцветные жидкости. Лишь оторвав взгляд от их пестрой коллекции, я заметила сплетенную из лиан маленькую кровать и деревянный комод.

Исав виновато нагнул голову, провел по волосам пятерней, испачканной зеленым лиственным маслом.

— Извини. Я здесь храню образцы. Но этим утром я все убрал с постели и со стола. — Он указал на задвинутый в угол письменный стол из черного дерева.

— Мне тут нравится. — Я попыталась скрыть разочарование. Едва ли бывшая детская поможет мне вспомнить жизнь до сиротского приюта.

Положив вещевой мешок на кровать, я спросила:

— А такие еще комнаты есть наверху?

— Наша спальня и моя мастерская. Пойдем, покажу.

Мы двинулись дальше по коридору. Еще один прикрытый занавеской вход; здесь оказалась большая спальня. В ней была широкая кровать, накрытая цветастым покрывалом, рядом — два столика, по стенам — множество полок. Вместо стеклянных сосудов на полках стояли книги.

Исав указал на потолок, сделанный из сшитых вместе кусков кожи.

— Я пропитал кожу маслом, так что вода стекает, не просачиваясь внутрь. В дождь не каплет, хотя в солнечные дни бывает жарковато.

С потолка свисало устройство из деревянных планок, напоминающее цветок. Его основание было обвито веревками; дальше эти же веревки тянулись через потолок и вниз по стенам.

— А это что? — не удержалась я.

Исав довольно улыбнулся.

— Еще одно изобретение. Система блоков и грузов заставляет деревянный цветок вертеться, и он охлаждает комнату.

Мы вышли, обратно в коридор. Напротив родительской спальни находилась еще одна, которую Исав мне тоже, показал. Простая узкая кровать, комод и ночной столик; я не заметила никаких украшений, изобретений и личных мелочей.

— Лист большую часть года живет в Крепости, — сказал Исав. — Поэтому его комнату я тоже занял под свои нужды.

Наконец мы дошли до конца коридора, где оказалось обширное помещение — мастерская. Ступить, некуда: всюду битком набито растениями, банками, коробками, грудами листьев и инструментами. Полки прогибались под весом множества бутылей и кувшинов; в них были разнообразные жидкости либо какие-то непонятные предметы. Этот беспорядок живо напомнил мне обстановку, в которой работал, и жил Валекс. Но если у Валекса повсюду были навалены книги, бумаги и камни, то у Исава в мастерской поселились джунгли.

Я замялась на породе.

— Входи, входи. — Исав зашел внутрь сам; хозяйская нога знала, куда ступать, чтобы ничего не раздавить, не опрокинуть. — Я хочу, тебе кое-что показать.

Я осторожно пробралась следом.

— Чем ты тут занимаешься?

— Тем сем, — отозвался он, что-то разыскивая в кипе бумаг на столе. — Я люблю принести из лесу всякую всячину да поглядеть, на что она годится. Так я изготовил несколько лекарственных снадобий. Нашел новые плоды, которые можно употреблять в пищу… цветы для твоей матери... Ага! — Он выудил из-под бумаг записную книжку в белой обложке. — Держи.

Книжка меня не заинтересовала: я все еще осматривалась, пытаясь отыскать что-нибудь знакомое. Сказанные Исавом слова — «твоя мать» — снова пробудили в душе сомнения, которые преследовали меня со вчерашнего дня. Не выдержав, я спросила:

— Откуда ты знаешь, что я — твоя дочь? Ты говоришь с такой уверенностью...

Он улыбнулся.

— Погляди в книжке.

Я послушно открыла первую страницу. И увидела нарисованного углем младенца.

— Листай дальше.

На следующей странице был нарисован годовалый ребенок. Девочка. Листая книжку, я видела, как кроха растет, становится подростком и превращается в девушку, которую я знаю. В меня. В горле встал острый ком, на глаза навернулись слезы. Отец так меня любил — а я даже вспомнить ничего не могу! На картинках я увидела свое детство — такое, каким оно должно было быть, под крылом Исава и Перл.

— Особенно интересно пролистать книжку быстро-быстро. Увидеть, как ты за несколько секунд вырастаешь на двадцать лет. — Исав забрал у меня книжку, но не захлопнул ее. — Видишь? Вот почему я знаю, что ты — моя дочь. Я рисовал тебя каждый год в день твоего рождения. — Он повернул книжку к себе и оценивающе поглядел на последний созданный им портрет, сравнил со мной. — Похоже. Не совсем такая, как на самом деле, но теперь, когда я тебя увидел, можно исправить огрехи.

Исав легонько постучал книжкой себя по груди.

— Когда ты исчезла, — продолжал он, — мать не расставалась с этой книжкой, глядела на рисунки дни напролет. Со временем перестала, но пару лет спустя увидела, как я рисую новый портрет, и попросила все сжечь. — Отец снова вручил мне книжку. — Я сказал, что она ее никогда не увидит. И насколько я знаю, рисунки до сих пор не попали ей на глаза. Так что давай пока не будем ей показывать, ладно?

— Конечно. — Я внимательно рассмотрела каждую страницу, подмечая мелкие подробности, тщательно прорисованные рукой отца. — Это просто замечательно.

Ну вот, сомнения исчезли: я — Залтана. С души свалился огромный камень. Обязательно постараюсь, чтобы родители стали мне поистине родными. Однако старший брат — совсем другое дело.

— Ты бы лучше показал эти рисунки Листу. — Я вернула книжку Исаву. — Может, тогда он поверит, что я ему сестра.

— О Листе не беспокойся, ему картинки не нужны. Он и без них знает, кто ты. Его выбило из колеи твое возвращение. Он сильно переживал, когда ты пропала... ему было очень трудно.

— Ах, ну да, я забыла. Мне-то на севере жилось легко!

Исав поморщился, и я пожалела о своей злой насмешке.

— Тебя похитили буквально у Листа из-под носа, — проговорил он негромко. — Ты его упросила взять тебя вниз, поиграть на земле. Ему была восемь лет. Не подумай, что это мало: детей Залтана учат выживать в джунглях, чуть только они научатся ходить. Орешка лазала по деревьям еще прежде, чем пошла; моя сестра с ума сходила от тревоги.

Исав опустился в кресло из лиан, и во всем его облике внезапно проступила глубокая усталость.

— Когда Лист вернулся домой один, без тебя, мы не сильно встревожились. Потерявшегося ребенка всегда находили через час или два. В общем-то, Иллиэйские джунгли не так уж велики. Да и хищники днем не очень опасны, а по ночам мы с помощью разных уловок заставляем их обходить поселение стороной. Однако мы перепугались, когда к вечеру не смогли тебя отыскать. Ты как в воду канула; все полагали, что тебя поймала ожерельная змея или древесный леопард.