Охота на гончих - Надежда Федотова Страница 9

– Да уж, представляю. Кстати, что-то давно сэконунг не появлялся. Жив ли?

– Жив. В походе дальнем. Обещал к весне возвратиться да в гости нагрянуть. Ивар, так мы прямо завтра отправимся?

– Не думаю. Мне бы выспаться хорошенько. Вещи собрать, с детьми пообщаться. И матушке твоей передышку дать надо, пусть и короткую…

Нэрис согласно вздохнула. Брауни в своем укрытии снова прижался ухом к стенной панели, но по другую ее сторону было тихо. Супруги молчали. Глухо позвякивали чашки, гудел огонь в камине – все это были привычные, милые сердцу звуки, но домашний дух вдруг почувствовал странное беспокойство. Оно холодным червячком шевельнулось в животе и поползло куда-то вверх, к самому сердцу. «Не езжали бы!» – внезапно подумал брауни, сам не зная отчего. И поежился. Частые отлучки неугомонного семейства Мак-Лайонов для него были не внове, да и север, если подумать, был не лучше и не хуже других краев. Но почему тогда так щемит в груди?.. «Остались бы дома, – снова подумал он. – Не лезли бы на рожон, остались бы!»

В гостиной скрипнуло кресло.

– Глаза закрываются, – нарушил тишину голос лорда. – Пойдем спать, котенок. Засиделись мы с тобой. А я так вообще вторые сутки на ногах.

– Бедненький, как же я забыла? Ты иди, ложись. Сейчас чашки в кухню отнесу и тоже приду.

– Да пусть их! Слуги уберут.

– Они все спят давно, а тут печенье, еще крысы набегут. Мама в доме беспорядка не терпит. Нам и так ее завтра просить… Иди, милый!

– Ладно, – королевский советник громко зевнул. – Камин в спальне растоплен?

– Да, я проверяла.

По ту сторону послышались удаляющиеся шаги. Хлопнула дверь. И мгновение спустя смеющийся голос Нэрис позвал:

– Вылезай! Сливки сейчас свернутся. Ну же! Я ведь знаю, это ты там шебуршишь.

– Все-то она примечает, – беззлобно буркнул брауни, надавливая лапой каменный выступ в стене. Дубовая панель с тихим скрипом подалась вперед. – Чего хихикаешь? Я чуть лапы о камень стылый не отморозил, а ей смешно.

– Так вылез бы сразу, – пожала плечами леди Мак-Лайон. – Ивар был бы не против… Ой, ты же весь в паутине!

– Вижу. – Домашний дух встряхнулся. Выбил о колено пыльный колпачок, вновь водрузил его на макушку и вскарабкался в пустое кресло. – Давно тем лазом не ходил. А что до мужа твоего – я к нему уважение имею, но и порядок должен быть! Где это видано, чтобы брауни с людьми чаи распивали?

– Со мной же пьешь.

– Так то ты. Ты, ежели рассудить, наособицу будешь… Сливки скисли.

– Разве? – огорчилась Нэрис, поднося к лицу кувшинчик. Понюхала, наморщила лоб и сказала неуверенно: – Да нет, вроде хорошие. Я же из ледника их взяла два часа назад, не могли так быстро испортиться!

Хранитель очага только плечами передернул. И, покосившись на корзинку с печеньем, отодвинул ее в сторону. Леди Мак-Лайон удивленно моргнула. Чтобы брауни – да угощением побрезговал? Вот уж чудо из чудес!.. Она повертела в руках кувшинчик. Сливки были свежие. И печенье мягкое, вкусное, мама сама готовила. «Так что же он нос воротит? – ничего не понимая, подумала Нэрис. – Ишь как брови насупил. Сердится, что ли? На меня? Так я же вроде ничего… Ах, вот в чем дело!»

Она склонила голову набок:

– Все слышал, да?

– Да, – угрюмо отозвался хранитель очага.

– Опять «занозой» ругаться будешь? Так ведь Ивар сам позвал, все честь по чести. И не злодеев ловить, а на праздник!

– Знаю.

– Так чего надулся тогда, как мышь на крупу?

– А того, что… не езжайте! Не езжайте, слышишь? – Брауни, смахнув корзинку на пол, вскочил на столик и вцепился коготками в рукав платья леди Мак-Лайон. – Нутром чую – не к добру эта затея. Пусть отец просил, пусть король велел, пусть!

– Дружочек, да мы же…

– Не езжайте, – как заведенный повторял домашний дух, – не ждут вас там! На беду свою северный король пир созывает – на свадьбу собирались, на тризну попадете! Бел снег на равнине, а под снегом-то камни…

Нэрис оторопело захлопала глазами. Она знала брауни с пеленок, знала и любила, но сейчас вид его мохнатой скрюченной фигурки в красных отблесках пламени заставил ее испуганно вжаться спиной в спинку кресла. Хранитель очага преобразился в одно мгновение: блестящие черные глазки, всегда такие живые и укоризненные, вдруг застыли и подернулись белесой пленкой, мягкие лапы железной хваткой сдавили запястье, а в знакомом надтреснутом голоске невесть откуда прорезались холодные стальные ноты.

– Не езжайте, – хрипел брауни, не сводя с воспитанницы полубезумного взгляда. – Беда будет! Я знаю, я вижу! Кровь вижу… много…

Домашний дух выпустил из когтей истерзанный кружевной манжет и, обхватив голову руками, затрясся всем телом. До ушей похолодевшей Нэрис донеслись тихие всхлипывания и несвязное бормотание:

– Ничего не смогу, бесталанный я! Не пустят… Только предупредить… Беда! Огонь! Оборотень… умрет оборотень! Рухнет трон! Корабли поверните, корабли!..

– Дружочек. – Придя в себя, леди Мак-Лайон вскочила с кресла и, подхватив бьющегося в припадке брауни на руки, прижала его к груди. – Дружочек, успокойся, пожалуйста! Ну что с тобой такое? Мы ведь и раньше уезжали… Ну миленький, хорошенький, не пугай ты меня так!

Хранитель очага дернулся и вдруг затих, тряпкой повиснув в ее руках. Черные глазки, все так же широко открытые и будто стеклянные, ничего не выражали. Нэрис бросило в жар.

– Дружочек! – забормотала она, встряхивая мохнатое тельце. – Что с тобой?! Очнись! Ну очнись же! Пожалуйста!

Брауни ее не слышал. И не видел. Перед ним как в тумане мелькали странные зыбкие картины – размытые, неясные, но одна другой страшнее. Огромный длинный амбар, до самой крыши охваченный огнем… Простоволосые растрепанные люди с мечами наголо… Распростертый на земле лорд Мак-Лайон… Ревущий бурый зверь с опаленной шкурой, терзающий чье-то горло… Вишневый снег… Длинная каменная кишка ущелья… Нэрис – с посиневшими губами, в порванном платье… И огромные серые ступени, теряющиеся где-то в вышине. Они вырастали из ниоткуда, от них рябило в глазах, могильный холод их сковывал лапы, но в спину дышало что-то настолько жуткое, настолько древнее, что ни остановиться, ни обернуться было нельзя…

– Пф-ф-ф!

– У-у-уй!..

– Ну слава богу, – раздался сверху дрожащий голос. – Как же ты меня напугал!

Домашний дух затряс головой. В ушах все еще стоял затихающий вой метели, но жуткие видения исчезли, оставив после себя только блаженную темноту и горячие капли на мордочке. Брауни с опаской приоткрыл глаза. Увидел бледное лицо Нэрис, почувствовал тепло огня в камине. И, слабо улыбнувшись, просипел:

– Кипятком окатила, что ли?

– Чаем, – отозвалась воспитанница, осторожно опуская его в кресло. Потом с размаху плюхнулась в соседнее и прижала ладонь ко лбу. – Уф! Не делай так больше, ладно? До сих пор вот руки трясутся… Что это было?