Влечение - Елена Усачева Страница 9

– С Максимом, – с гордостью сообщила Маринка. – Он за руку меня взял.

Я мысленно прикинула расстояние от земли до подоконника. Метра два. Чтобы взять Маринку за руку, таинственному Максиму пришлось бы долго прыгать. А впрочем, почему таинственному? Если дядя Леонид Леонидович, то племянник… Максим?

– Он и сегодня придет, – пела соловьем Маринка. – Он говорил, что мне надо помочь.

Да, поддержка ей нужна. Только что это за помощь – за руку подержать?

– Он обещал приходить ко мне каждый день. – Маринка очень старалась выглядеть солидной.

– Обещал, значит, придет.

Выходит, Максим? Вот так – не Вася и не Веня.

– Он хороший. – Маринка перегнулась через подоконник и сообщила мне доверительно: – Сказал, что в следующий раз обязательно что-нибудь принесет.

– Здорово, – машинально пробормотала я.

Былая тревога накрыла меня с головой. Что-то должно случиться… Я не понимала, с чего мне вдруг стало страшно. Удары сердца гулко отдавались в голове. Как шаги.

– Максим! – взвизгнула у меня над головой Маринка.

Я дернулась, чтобы сбежать, но было уже поздно.

– Здравствуйте!

Спокойный уверенный голос. Все остальное услужливо дорисовала фантазия, волосы, глаза, резко очерченное лицо, губы.

– Здравствуйте! – Я повернулась, и от резкого движения у меня закружилась голова.

Он был все такой же – бледное лицо, чуть рассеянный взгляд, ярко-красные губы. На него хотелось смотреть, не отрываясь, но я заставила себя отвести глаза. Рука потянулась к волосам. Я старательно заправляла прядь за ухо, а она все выскальзывала, падая на лоб.

– Это Маша, она на двенадцатом этаже живет, – закладывала меня Маринка. – Она на саблях дерется и на лошади скачет.

– Приятно познакомиться. Макс. – Он стоял рядом, и мне казалось, что от его слов веет холодом.

– Маша! Ну, посмотри, какой он красивый! – потребовала Маринка.

Я с трудом подняла голову. Внутри поселилось странное чувство волнения. Как будто я впервые знакомлюсь с парнями. Какие идеальные черты лица. Его губы дернулись в легкой ухмылке.

– Максим, ты обещал! – Маринка настойчиво тянула одеяло внимания на себя.

Пианист нехотя оторвал от меня взгляд и повернулся к окну.

– Это тебе.

На секунду мне показалось, что Макс вырос, так легко, почти не напрягаясь, он дотянулся до двухметрового подоконника и положил перед девочкой букетик небольших синих цветочков. Очень похожих на незабудки. Только цветы не могли быть незабудками. Потому что они цветут весной, а сейчас была осень.

– Вот, я же говорила! – замахала букетиком гордая таким вниманием Маринка. – Еще придешь?

– Приду. – Макс наградил Маринку скупой улыбкой.

А я не могла оторвать взгляда от букета. Это были именно незабудки. Маленькие лиловые цветочки с желтой серединкой ни с чем спутать нельзя. Несколько аккуратных круглых лепестков в маленьком зеленом венчике.

– Максим! Смотри! Она завидует! – Маринке нельзя было отказать в наблюдательности.

– Не может быть! – не удержалась я от восклицания. Тревога заколотилась в груди, на мгновение стало нечем дышать. – Незабудки не цветут в октябре!

Макс резко повернулся ко мне. Мне даже показалось, что он хотел наклониться ко мне, но сдержался.

– А ведь мы с вами встречались… – процедил он сквозь зубы.

– Вы в нашем доме живете.

Ответила я и по стеночке стала пробираться ближе к подъездной двери. Он так нависал надо мной, что мне стало не по себе.

– В вашем доме?

Я увидела, как сжались кулаки в перчатках, как застыло бледное лицо, превратившись в гипсовую маску.

– В доме… – пробормотал он. – Почему же раньше, – Максим, словно опомнившись, выпрямился, – я вас не видел?

– Около пианино. Помните? – пробормотала я. – Вы мне еще дверь открыли…

Говорил он странно. И выглядел как-то пугающе. Его смутил мой вид? Его расстроило мое недоверие к незабудкам? С чего он вдруг так изменился?

– Нет! – Макс отшатнулся, поднимая руку в перчатке к лицу. – Извините.

И проскользнул мимо меня, потянул на себя дверь подъезда. Я даже не успела заметить, как он набрал код замка. И домофон не запищал.

– Незабудки символ верности и доброй памяти… – Он уже стоял в дверях и говорил, чуть повернув ко мне голову. – Греки называли цветок «мышиное ухо». Правда, похоже?

Я скосила глаза на букетик в Маринкиных руках. На меня глянул удивленный голубенький глазок с желтой крапинкой-серединкой. Крошечный лепесток правильной округлой формы действительно был похож на мышиное ушко.

– Мы будем помнить! – замахала букетиком Маринка. Ей из окна не было видно, что Макс уже ушел.

Я с трудом перевела дух.

Вот так встреча…

– Я же говорила, он придет! – Маринка ткнулась носом в подарок.

Влюбленность этой кнопки была понятна. Я и сама была не прочь влюбиться в Макса.

Вздох у меня вырвался непроизвольно, и я с удовольствием расправила плечи, тряхнула головой, распушая волосы. Все вроде в порядке. Чего я так напряглась-то при его появлении?

Забавно. Очень забавно.

– Какая-то ты… странная. – Пашка стоял рядом, с тревогой заглядывая мне в глаза. А какой он сегодня прозорливый!

Я медленно ходила по залу, размахивая руками. Бегать, прыгать и драться не хотелось.

– Обыкновенная.

Куда бы спрятаться от его слишком внимательного взгляда? Улыбнулась. А что мне оставалось?

Колосов убежал вперед, но, сделав два круга, остановился.

– Чего такое? Обидел кто?

– Нет, не обидел. – Я потянулась. В теле появилась странная истома. Самой бы понять, что со мной.

– Гурьева, что произошло-то? – На первой же пятиминутной передышке Колосов подсел ко мне на лавочку. – Вон, прическу поменяла.

Сетка маски у меня под рукой была теплая, ее согрело мое дыхание.

– А ты знаешь, что незабудка по-гречески называется «мышиное ушко»?

Пашка протянул руку, чтобы коснуться моего лба, но я отстранилась. Это была не болезнь. А если даже и болезнь, то не та, что с температурой и насморком.

– Гурьева! Уснула?

Девчонка, с которой я сейчас должна была работать в паре, стояла рядом и недовольно постукивала саблей по лавке.

Да, я уснула и просыпаться не хочу. Так прекрасен сон, так крепко он меня держит…