Кривые дорожки к трону - Юлиана Чернышева Страница 9

— Оснований, — пришлось подтвердить, предлагая ему самому догадаться — желания я не буду иметь в любом случае.

Еще несколько секунд молчания, словно он на самом деле раздумывал, принимать ли мое предложение, а затем едва заметно мотнул головой.

— Хорошо, пусть будет галерея. Надо же познакомиться с предками будущей супруги. Хоть посмотрю, у всех ли такие лица отмороженные. — Последнее он добавил почти неслышно, так что это заявление я предпочла проигнорировать. Надо же, лицо мое ему не понравилось. Сами-то давно в зеркало смотрелись, ваша светлость?

Температура в помещении была благоприятна для картин, но не для меня в тонком платье без рукавов. Едва войдя, я направилась в левый угол, по пути активируя светильники и приближаясь к некоему подобию сейфа, открыть который мог только носитель крови Таури. Хотя ничего секретного или слишком дорогого в нем не было — только широкие фигурные браслеты. Совсем как те, что раньше использовались при заключении брака.

Именно это не преминул отметить и Ирвин, когда я протянула ему один браслет, второй защелкнув на своем запястье.

— Разве кто-то еще использует эту архаику? — взяв предложенное из моих рук, но не спеша «оковываться», приподнял он брови. — Кажется, уже несколько поколений назад решено, что кольца удобнее.

— В особенности тем, что их куда проще снять и не афишировать семейное положение в забеге по столичным борделям, не так ли? — Браслеты запаивались магически, и снять их можно было только после развода или смерти супруга. — Не отвечайте, это был риторический вопрос. Надевайте, не бойтесь. Я точно так же, как и вы, не жажду связывать себя узами брака раньше, чем того требуют обстоятельства. Браслет лишь создает комфортную температуру и влажность для тела. Здесь, как вы, должно быть, заметили, прохладно.

Видимо, такое объяснение показалось ему разумным, так что в следующую секунду металл защелкнулся на запястье лайда, а затем исчез под рукавом камзола. Сам же Ирвин продолжал смотреть на меня, не спеша переходить к более приятным для глаза картинам.

— Лайди Илгерта, если вам так неприятен наш брак, отчего вы на него согласились?

— Лайд Ирвин, — в тон ему, то есть весьма язвительно, отозвалась я, — а с чего вы взяли, что он мне неприятен? Безразличен. По большому счету это слово лучше описывает ситуацию. И уж не вам объяснять, что это было не то предложение, от которого можно отказаться.

— Разве лайд Навастир настолько не любит своих дочерей, что выдает их замуж насильно?! — А возмущение-то в голосе какое не наигранное. Я почти поверила, ей-боги.

Интересно, а лицемерие входит в список обязательных предметов при дворе или специально для Ирвина факультатив устроили?

— Лайд Навастир любит дочерей, и они платят ему тем же. И на многое готовы ради него. Так что этот брак… Не так уж сложно потерпеть какие-то пять лет, вы не находите?

— Так что же, спустя пять лет вы потребуете развода? — Формулировка про терпение ему явно не понравилась, но ее мне спустили.

— И ни днем позже, — призналась я. — У меня есть планы на жизнь, и долгий счастливый брак в них не входит.

— А что входит, позвольте поинтересоваться?

Я задумалась на несколько секунд. Конечно, ничего криминального в моих желаниях не было, но стоило ли их озвучивать именно этому человеку? Не найдя аргументов против, решила рискнуть.

— Собственная мастерская и изготовление артефактов на заказ. Плюс магазин готовых изделий из тех, что наиболее популярны — здоровье, удача, привлекательность для противоположного пола.

— И чем же вам в таком случае помешает муж?

— Отец никогда не контролировал мою жизнь больше, чем того требовала забота. А привычка, знаете ли, вторая натура. Едва ли найдется мужчина, способный действовать аналогично и не требовать от меня заниматься домом. Предпочитаю просиживать дни, а иногда и ночи за работой. — И, чувствуя себя неуютно от некстати прорвавшейся чрезмерной искренности, поспешила сменить тему: — А теперь давайте перейдем к цели нашего визита.

Спорить лайд Ирвин и не подумал.

Портреты висели по восхождению поколения от младшей к старшей. То есть первой с картины улыбалась Адели, за ней Мадлен, следом Рейлин, Лизандра, Ютрамей… У каждого полотна мы останавливались буквально на полминуты, и лишь дойдя до моего изображения, Ирвин застрял надолго. В чем-то я его даже понимала — я сегодняшняя и на портрете казались совершенно разными девушками. Художник, чьей кисти принадлежали портреты всех сестер, а также отца и тетушки, был просто даром богов, не иначе. Он не заставлял никого часами сидеть в каком-нибудь неуютном, но крайне красивом, претенциозном кресле, держа вымученную улыбку. Мартин Борель предпочитал работать там, где было удобно позирующему. Отец, например, был запечатлен в кабинете с бумагами в руках и спокойным взглядом куда-то вверх — словно его успели поймать в момент задумчивости. А высокая и статная Дениза — следующая после меня по старшинству — с мечом в руках и одетая в брючный костюм, который предпочитала самым роскошным платьям. Ее брачному договору, к слову, было три года, но с мужем они жили душа в душу и разводиться не планировали.

Меня же… Я как сейчас помнила тот день, когда Мартин усадил меня за стол в мастерской и велел заниматься своими делами, не обращая на него внимания. Как будто это было легко сделать, когда на тебя пристально смотрит потрясающе привлекательный мужчина на какой-то десяток лет старше. Я смущалась, краснела и никак не могла расслабиться. Промучившись около часа, художник вдруг спросил, нельзя ли придумать какой-нибудь амулет или артефакт, чтобы его кисти всегда можно было найти. Дескать, он вечно теряет их, а потом ищет. Я загорелась идеей, придумала пару вариантов ее воплощения и погрузилась в работу, совершенно забыв о том, что в комнате находится еще кто-то. А Мартин тоже принялся за работу — цели своей он добился.

— Надо же, а вы умеете улыбаться, — прервал воспоминания голос жениха, все еще не сводящего глаз с портрета. — Никогда бы не подумал.

— Надо же, а вы умеете говорить комплименты. Или это был не он? — Обычно язвить не входило в мои привычки, но право слово! Ирвин находился в нашем доме уже около двух часов, но и слова приятного не сказал. Терпение терпением, но его поведение начинало угнетать. Надеюсь, после свадьбы он будет уделять больше времени работе. В противном случае с подвеской на шее придется сродниться окончательно, чтобы не разбить о голову обожаемого супруга какую-нибудь вазу и не вызвать скандала. Так и представляю заголовки в газетах: «Драка в семье племянника короля и дочери придворного мага: пылкость влюбленных или политические интриги?» Столь популярное среди населения столицы, сколь и скандальное издание «Окна столицы» очень уж любило создавать шум буквально на пустом месте. Что говорить о том, чего и раздувать не требовалось, — добавь только пару догадок.

— У вас потрясающая улыбка, — верно трактовал вопрос Ирвин и отвернулся от меня нарисованной ко мне во плоти. — Надеюсь когда-нибудь увидеть ее наяву.