Строптивица для лэрда - Франциска Вудворт Страница 9

– Мислав официально признал, что мы с ним родня и я член семьи.

– Зачем ему это? – удивилась я. – Не пойми меня неправильно, ты и так член семьи, хоть они и пытались забыть об этом. Но почему он это сделал?

– Ты как всегда улавливаешь суть, – усмехнулся Влад. – Ему нужна моя помощь. – Мы с Харольдом напряглись, ожидая продолжения.

– Как вы знаете, корабль с прошлой поставкой захватили пираты. Сейчас готовят к отправке новый груз, с которым пойдут и наши товары. Мислав хочет отправить с кораблем хорошо вооруженный отряд для охраны, который предложил возглавить мне.

– Что?! – я просто потеряла дар речи. Харольд тоже был удивлен.

– А почему он сам не хочет возглавить этот отряд? – удивилась я.

– Он не может покинуть княжество, так как сохраняется опасность нападения на пограничные земли. Я единственный ближайший родственник, чей опыт и знания позволяют доверить такую миссию.

– У него мало военачальников? – съязвила я.

– Военачальники с опытом будут необходимы в случае нападения. Ему нужен опытный человек, который сможет организовать защиту корабля. Не забывай, там будет и наш товар.

– А почему его отряд, а не наших людей? Мы же лучшие воины!

– Это знак доверия.

– Это ловушка, а не знак доверия, – воскликнула я.

– Кристина, мне доверяют вести людей – это честь! – взъярился Влад. – Я возглавлю людей, как в прежние времена!

– Нет возврата прежним временам! – тоже разъярилась я. – Это уже не твои люди, а Мислава. Они уже никогда не будут твоими и не тебе их вести. У тебя есть твой новый народ и твои земли, почему ты этого не ценишь?!

Я смотрела на него и видела, как он этого хочет. После стольких лет, как и раньше, оказаться во главе людей. Я видела, насколько ему это необходимо. Но зачем это Миславу?

– Почему ты согласился? – воскликнула я.

– Потому что хочу этого! – зарычал он. Воцарилось молчание.

– Зачем это Миславу? – попыталась я спросить спокойнее. – Он должен был бы быть в ярости на нас, а он выказывает тебе доверие и дает своих людей. Не будь наивным, здесь есть подвох!

Владислав замер и сказал ледяным высокомерным тоном:

– Не забывай сколько мне лет. Из нас двоих – это ты юная наивная девочка. Тебе пора усвоить, что решения здесь принимают мужчины, и я не позволю оспаривать их.

Эти слова были как пощечина. Я попыталась сдержать закипающие слезы, встала и сказала холодным тоном:

– Я может и юна, но понимаю, что Мислав коварен. Если ты этого не видишь, ешь у него из рук и доверяешь, то из нас двоих наивный ты. – Произнеся это, я покинула кабинет.

Шла я, не видя куда, и слезы заливали моё лицо. Ноги сами привели меня к моей старой комнате. Я зашла и заперла за собой дверь. Было чувство, что мне разбили сердце, и хотелось побыть одной. Мне было не понятно, почему он не видит очевидных вещей и доверяет Миславу, а от меня так легко отмахнулся. Я отчаянно ревела, и не могла успокоиться. В комнате было холодно и мне пришлось завернуться в одеяло. После слез, обиды, душевного потрясения, я обессилела и не заметила, как заснула под капли дождя, стучащие в окно.

Я внезапно вынырнула из сна. В комнате было тихо и темно, как и у меня в душе. Не знаю сколько, прошло времени, но мне даже шевелиться не хотелось. Раздался стук в дверь, но я молчала, надеясь что подумают, что я еще сплю и меня оставят в покое.

– Кристина, я знаю что ты проснулась, – сказал Влад. Иногда я жалею, что он слышит стук моего сердца.

– Уходи!

– Открой дверь! – требовательно звучал его голос.

– Я не хочу тебя видеть.

– Открой дверь, или я выломаю её, – пригрозил он.

– Если ты считаешь, что я сделаю хоть шаг навстречу к тебе, то ты сошел с ума! – закричала, разозлившись я, сев на кровати.

Раздался треск, и дверь распахнулась, усыпав все вокруг щепками. В проеме застыла мощная фигура Влада. Лица видно не было, но и так ясно, что он в ярости. Он быстро сократил расстояние и навис над кроватью.

– Ты моя жена и больше никогда не будешь запирать дверь! – в бешенстве приказал он.

– Черта с два! Я бы тоже хотела, чтобы к моим словам прислушивались, – воскликнула я.

– Тебе пора вернуться в нашу комнату, – сказал он спокойнее, стараясь взять себя в руки.

– Мне и здесь не плохо!

– Или ты пойдешь сама, или я тебя отнесу! – начал выходить из себя он.

– Ты можешь меня отнести, но не сможешь заставить остаться, – сказала я ледяным тоном.

– Ты моя жена!

– Не путай это слово с рабыней, – съязвила я. Наши взгляды скрестились, и никто не хотел уступать.

– Вы так орёте, что подняли на ноги весь замок, – сказал Харольд. Его фигура застыла у входа.

Владислав оглянулся на него и перевел взгляд на меня.

– Ты идешь? – напряженно спросил он.

– Нет.

– Ну и черт с тобой! – резко развернувшись, он вылетел из комнаты. Харольд еле успел убраться с его дороги.

Непроизвольно из моих глаз полились слезы. «Слабачка», – яростно сказала я себе, но не могла их остановить. Харольд зашел в комнату и сел на постель, притянув меня к себе. Я уткнулась в его плечо, отчаянно рыдая. Раздался такой грохот и треск, что я подскочила на месте. Оглянувшись на окно, я увидела сполохи молний, а в стекла хлестал проливной дождь.

– Вы что, издеваетесь?! – воскликнула я, обращаясь в никуда.

– А чего ты ожидала? – сказал Харольд. – Природа зависит от вас.

– Ты сегодня не ела, пошли на кухню, – предложил он.

– Я не хочу есть.

– Думаю, от чашечки кофе ты не откажешься, – настаивал он.

– Вы попали в цель, – улыбнулась сквозь слёзы я. При мысли о кофе мне сразу стало легче, это было мне просто необходимо в данный момент.

– Но я не хотела, чтобы меня видели в таком виде, – спохватилась я.

– Не бойся, все уже разошлись, – успокоил он меня. – Я тебе приготовлю и мы поговорим.

Мы не спеша спустились на кухню. Там уже никого не было и царила успокаивающая тишина. Я села на свое любимое место и наблюдала, как Харольд неторопливо готовит кофе. Аромат кофейных зерен успокаивал меня и возвращал душевное равновесие.

Харольд протянул мне чашку кофе и сел напротив меня. Он был задумчив и пытался подобрать слова. Я отхлебнула из чашки, ожидая, когда он начнет разговор.

– Ты сегодня, когда произнесла слова о нашем народе, уловила суть того, чего так и не может понять Владислав – возврат к прошлому не возможен. Он тоскует о тех временах, когда был частью жизни людей.