Сказание о страннике - Дэвид Билсборо Страница 91

Пленника подтащили к ближайшему пламенеющему шару, у которого собралась небольшая группа йордисков с факелами. Огонь скорее чадил, освещая лишь небольшую площадку. Вокруг — лишь чернильная тьма, Гэп как бы очутился в крохотном мирке танцующего красного света, населенном десятком-другим йордисков.

Сидя на корточках или прислонившись к камням, они чистили друг друга: ковырялись в носах и ушах длинными грязными когтями, вычесывали насекомых из спутанной шерсти. Гэпу вспомнились пауки в винном погребе Юлфрика. С жутким хрустом, словно по перезрелому арбузу били молотком, двое йордисков дрались под безразличными взглядами соплеменников; они катались по полу, то и дело исчезая из круга света, пока наконец не вернулся лишь один из них. Какой-то йордиск вместе с помощником поменьше, стоя на четвереньках, укладывал камни вокруг огненного шара. Судя по свисающим с груди до самого усыпанного пеплом пола плоским мешочкам, это была шаманка йордисков, самая старая местная карга.

Скрежетали когти. Горели глаза. Шебуршились вши. А затем в освещенный огнем круг один за другим стали подтягиваться йордиски.

Гэпа вытолкнули вперед, и йордиски тут же потянулись к своей жертве. Под злобный резкий свист его хватали и щупали длинные пальцы.

Юношу поставили на колени у огненного шара и рванули за волосы, запрокинув голову. Оскаленные черепа плевались и пожирали его плотоядными взглядами. Едкая слюна стекала по лицу холодными слезами.

Гэп, обезумевший от ужаса, видел, как приближается главная шаманка. В одной руке она держала каменный горшочек, в другой — что-то вроде малярной кисти. От улыбки старухи веяло безумием, и даже со своего места он ощущал запах слизней, ползающих по ее холодной коже. Юный эскелец не мог отвести взгляд от примитивного каменного ножа на поясе шаманки. Острое зазубренное лезвие сулило боль. Гэп вдруг почувствовал, насколько уязвима его шея. Никогда прежде собственная кровь, сейчас бешено пульсирующая в жилах, не казалась ему такой драгоценной.

* * *

Йордиски столпились вокруг. Дыхание со странным свистом вырывалось из их глоток. Некоторые шипели или урчали как кошки, — изнывающие от нетерпения, ждущие своего часа, в предвкушении поживы. Смрад въедался в лицо подобно едкому туману. Старая ведьма раскачивалась перед своей жертвой, словно богомол, перед ударом обнюхивая будущий обед.

Вот она обмакнула кисть в горшок и вытащила — всю в липкой жидкости, которая ядовито светилась и пахла серой. Державшие Гэпа йордиски усилили хватку. Из горла невольно вырвался стон.

Затем кисть опустилась ему на лицо, и в тот же миг весь мир окрасился болью. Мерзкая мазь обволокла ранки, мукой бурля в каждом оголенном нерве, и тело юноши забилось в конвульсиях. Голова взорвалась, в выжженном сознании осталась одна лишь картина: угорь, извивающийся на раскаленной сковороде. Барабаны гремели так яростно, что Гэпу чудилось, будто он трясется внутри одного из них, как в гигантской погремушке.

Рассудок постепенно возвращался, но боль и тошнота не отпускали. Голову запрокинули сильнее, чтобы он мог видеть, как шаманка достает из-за пояса нож.

Она занесла нож над жертвой. Медленно. В мёртвой тишине. Гэп застыл, не в силах пошевелиться. Шаманка в красных сполохах огня заслонила собой всё — отвратительная старая карга, иссушенная, изъеденная злобой, болезнью и паразитами.

Нож устремился к его горлу...

Внезапно откуда-то справа налетел порыв ветра — и нож исчез вместе с державшей его когтистой рукой. Кровь брызнула во все стороны, раздался пронзительный визг...

Еще секунда — секунда тишины, такой вязкой, что, казалось, можно задохнуться. Йордиски так и остались стоять как вкопанные, силясь разобраться в происходящем. Если бы могли, они наверняка разинули бы рты.

В следующую секунду Гэпа обдало знакомым горячим, пахнущим рыбой дыханием: мощные клыки подхватили его за воротник, рванули вверх и вышвырнули из освещенного круга в кромешную тьму, как снаряд из пращи.

— Шлёпп? Откуда?..

Но даже если бы Шлёпп мог ответить, пасть его была слишком занята. Пёс со всех ног несся сквозь мрак: не раздумывая, не разбирая дороги, ведомый лишь тем же самым инстинктом, что привел его сюда.

Сзади донесся вой, от которого кровь стыла в жилах — тревожный знак, что погоня началась.

* * *

Через обломки породы, через трещины и грязевые гейзеры — Шлёпп не останавливаясь несся вперед, и юноша болтался в мощных челюстях, словно кролик. В этой гонке Гэпу казалось, что его вот-вот растрясет по кусочку: скоро совсем ничего не останется. Но он был свободен и даже ради крови Пел-Адана не стал бы вырываться из хватки лесного пса. Святой меч, зверюга неслась быстрее ветра! Казалось, пес знает пещеры, как пять пальцев своей лапы. Перепрыгивая через валуны, огибая расселины, Шлёпп с легкостью лавировал между кругами света, оставляя позади мечущихся подземных обитателей.

Сумбурность, с которой пес выбирал дорогу, навела Гэпа на мысль, что тот не следовал какому-то заранее определенному направлению, а просто бежал наугад, уворачиваясь от рычащих, плюющихся фигур, которые теперь были повсюду, — прекрасно знакомые со здешними пещерами йордиски начали окружать преследуемую добычу.

Вдруг как из-под земли выросла темная фигура. Шлёпп резко вильнул в сторону и сумел увернуться, однако хлесткий удар длинных когтей почти распорол ему бок. Не чувствуя ни боли, ни страха, Шлёпп помчался дальше. Повсюду в сумраке маячили йордиски, и юноше оставалось лишь надеяться на своего спасителя.

Ещё несколько страшных минут — и Гэп осознал, что огней впереди больше нет, а яростные вопли преследователей затихают. Вскоре Шлёпп притормозил и наконец отпустил его.

Шатаясь, Гэп поднялся на ноги, вглядываясь в холодную мглу. Он не мог ничего разглядеть, зато прекрасно все слышал. Гул разъяренной толпы йордисков нарастал, заглушая дробный стук капель в озерце неподалеку.

— Шлёпп, ты чудо! — выдохнул юноша. — Ты просто...

Но Шлёппу было не до разговоров. Он уже тянул его за рукав — дальше. Не важно, знал ли пес, куда направляется, оставаться тут было опасно. Гэп задержался, только чтобы покрепче ухватиться за собачий хвост, и вслепую, спотыкаясь, зашагал в непроглядном сумраке туннелей.

Здесь было тихо. Тихо и душно. Огромная пещера с ее гулким эхом и вонючим дымом осталась далеко позади — они нырнули в один из извилистых коридоров. Здесь было холодно, откуда-то сверху беспрерывно капала вода, словно моросил зимний дождик.

Почему же йордиски их не преследуют? Может, это не их территория? Вряд ли — всего в нескольких минутах от их логова? В душу закралась леденящая мысль: а что, если беглецов направили сюда намеренно, прямо в лапы другим йордискам?

Нет, тут дело в чем-то другом. В этом случайно выбранном ими туннеле было что-то особенное. Что-то пугающее даже йордисков...

Лучше об этом не думать. Он и так уже натерпелся страху.