Право быть - Вероника Иванова Страница 94

Глаза закрывать не хотелось. Наверное, из-за глупого детского желания ещё раз поймать ласковый взгляд Серой Госпожи, хотя было яснее ясного, что в пределах чёрно-белой Нити богов не существует. А если хоть один имеется, то вряд ли снизойдёт к моим просьбам.

Собственно говоря, это осознание стало для меня потрясением, и до последнего теплилась надежда, что Эна всё же соизволит прийти проститься со своей игрушкой. О спасении даже не думалось: вряд ли среди магов мира нашёлся бы умелец, способный подчинить серебро, получившее настоящую свободу. Что же касается драконов, они также не посмели бы покуситься силой на волю теперь уже истинно живого существа. А действовать уговорами... Для этого надо уметь говорить на языке ожившего металла. И уметь заставлять слушать, как умеет пришелица, ожидаемая мной, но явившаяся аккурат за вдох до окончательного превращения ожидания из утомительной игры в скучную обязанность.

Походка казалась нетвёрдой, словно каждый шаг начинался с размышления над вопросом: «А в том ли направлении я иду?» — из-за чего колыхание складок белого одеяния больше напоминало судороги, чем волны. И всё же пришелица приближалась ко мне, пока ей под ногу не попалась горстка чёрного песка. Шорох осквернил плащ тишины прорехой, и говорящая ошеломлённо остановилась, видимо, лишь теперь заметив, что в комнате остался всего один пленник.

Когда получаешь результат, который не мог ни увидеть на излёте страшного сна, ни вообразить в безумных фантазиях, непременно удивляешься, и требуется некоторое количество времени, дабы поймать разбежавшиеся слова и помочь чувствам выйти на волю, пока они не натворили бед:

— Что здесь произошло? — спросили у меня спустя очень долгий вдох.

Я улыбнулся и ответил. Кристально чистую правду:

— Чудо.

Женщина не стала открыто проявлять недовольство, хотя в подобных обстоятельствах полезнее отпускать узду раздражения. Не проронив ни слова, она дошла до того места, где приказала сидеть Боргу, наклонилась, чуть согнув колени, провела ладонью по праху заговорённого серебра и вдруг резко выпрямилась. По всей видимости, за прошедшие часы силы к говорящей вернулись не полностью, потому что её заметно шатнуло из стороны в сторону, но крик гнева в очередной раз оказался громче шёпота разума:

— Теперь я знаю, кто ты.

Подумаешь, важное открытие! Я тоже знаю. Я — мыльный пузырь, переливающийся всеми цветами радуги, давным-давно вспорхнувший с кончика соломинки и как раз сейчас направляющийся в колючие объятия реальности. Но если вас удостаивают общением, негоже позволять беседе завершиться, едва начавшись.

— Поделишься знанием, сестричка?

— Ты — моё проклятие.

Интересное умозаключение. В чём-то весьма лестное для меня, не скрою. Но всё же не откажусь проследить за всей логической цепочкой, приведшей к подобному выводу.

— Почему, сестричка?

— Ты не можешь быть ничем иным.

Замечательный в своей непоколебимой уверенности ответ. Обычно заключения подобного рода делают, либо тщательно перебрав все мыслимые и немыслимые варианты, либо смертельно устав после первого же десятка похожих на правду объяснений необъяснимого.

Однако упомянутый громкий титул ко многому обязывает, а я, признаться, хоть и вставлял палки в колёса кареты, на которой наследница рода Ра-Гро вознамерилась ехать к престолу правительницы всего мира, не слишком преуспел. Все заслуги — месяц или чуть более времени на то, чтобы построить линию обороны или хотя бы принять решение о её необходимости.

— Тебя послали боги?

Выбранный ответ на заданную моими проказами задачку всё же нуждается в подтверждении? К сожалению, ничем не могу помочь. Вполне возможно, боги послали меня уже давно и окончательно. По крайней мере, одна богиня, обожающая играть в игрушки.

— Не знаю, сестричка. Спроси у них сама.

— Спросить...

Шипение, похожее на то, с каким раскалённая сталь опускается в воду, сменилось глухим рычанием:

— О, я бы хотела спросить их о многом! Например, о том, почему они позволили моим родителям сделать меня такой!

Покрывало полетело прочь, обнажив плечи и голову женщины, спустившей свой гнев с поводка, и я всё же расширил непослушные глаза, потому что зрелище того заслуживало.

Скульптурно выверенные черты, встречающиеся у многих людей и обычно смягчённые природными красками, здесь представали во всей красе, потому что как и земля, подарившая наследнице рода Ра-Гро могущество, так и сама наследница были чёрно-белыми. Хотя в женском облике столь резкого перехода одного цвета в другой не было, наверное, по причине полупрозрачности кожи, чуть скрадывающей границы кровеносных сосудов, наполненных чем угодно, но не обычной человеческой кровью.

Мраморная статуя, поверхность которой сумасшедший художник расписал чёрными узорами. Чёрные глаза без единого светлого пятнышка. Чёрные губы. Чёрный язык меж белоснежными зубами. Демон, пришедший из ночных кошмаров, но не человек. Да, собственно, разве она была человеком хоть когда-нибудь?

— Что, нравится? Любуйся! За это нужно благодарить мою мамочку и особенно папочку, обожающего заговаривать всё, что способно течь!

Значит, то, что предстало передо мной, не закономерный итог существования рода, а плод умелых рук и безумного воображения? После встречи с некромантом удивляться уже не приходится, ведь он, даже не обладая богатым опытом и уж точно не будучи знакомым с семейными традициями, сумел вложить отпечаток своей сущности в нерождённого ребёнка. Страшно подумать, каких высот достиг бы этот самоучка, если бы вовремя попал под опеку умелого наставника. Впрочем, зачем думать? Мне сейчас довольно лишь не отводить взгляд.

Жестоко, но... логично. Чтобы как можно успешнее договариваться с серебром вне твоей плоти, нужно обладать достаточным запасом металла и внутри неё, тогда малейшая твоя мысль будет передана наилучшим образом и в скорейшие сроки. Правда, для этого пришлось искалечить невинного младенца, ещё не покинувшего утробу, но ведь это сущие мелочи, не так ли?

— А мамочка была настолько одержима местью, что только подгоняла своего супруга, а потом денно и нощно растила меня не как наследницу, а как покорное оружие!

Знакомая история, фрэлл меня подери. Мы и в самом деле не просто друзья по несчастью, а брат и сестра. Может быть, более близкие, чем я и Магрит.

— Только она забыла, что оружие слепо и для него нет разницы между хозяином и врагом!

Чёрные глаза поймали мой взгляд, правда, не понимающий, а давным-давно понявший, и торжествующе сверкнули.

— Да, я убила их. Сама. Не руками, мои руки всё равно не чувствуют прикосновений. Я просто велела их сердцам остановиться. И они послушались!

Сколько же тебе было лет, сестричка? Скорее всего, немного, потому что только ребёнок, не обременённый обязательствами перед самим собой, способен распоряжаться жизнью и смертью других, не мучась сомнениями.