Сказание о страннике - Дэвид Билсборо Страница 95

Раскосые глаза оглядели юношу с собакой, и существа зареготали на своем ослином языке, возбужденно застучали копьями по земле, а один или двое подошли поближе — даже слишком.

Еще немного — и Гэп не выдержал бы. Он едва отошел после жуткого знакомства с йордисками, и странность происходящего, вкупе с угрозой, кроющейся в острых копьях, привели его на грань нервного срыва. Войдя в город, Гэп начал плавно погружаться в отстраненное состояние, похожее на сон: словно наблюдая за всем со стороны, из безопасности, или читая книгу. Однако толпа росла, а вместе с ней — напряжение, вернув его к действительности. Чтобы успокоиться, Гэп положил руку на холку стоящего рядом лесного пса, но ни ему, ни Шлёппу это не помогло. Пес, ещё меньше юноши привыкший к столпотворению и уже успевший возненавидеть все эти огни, дым и давку, несколько раз огрызнулся на зевак — всего лишь оскалил зубы, ощетинился и рыкнул, но это вызвало вспышку враждебности, особенно среди рогатых существ. И рука Гэпа вряд ли могла спасти ситуацию.

Вот бы сейчас перенестись подальше от этой здоровой рычащей зверюги куда-нибудь в спокойное место!

Когда обстановка накалилась, Гэпа со Шлёппом спешно повели дальше. Наконец, после немалых усилий охраны, толпа зевак была оставлена позади, вернее — внизу. По узкой, скрипучей лестнице вокруг ствола огромного дерева они поднялись до самых ветвей.

Со всех сторон виднелись платформы и карнизы. Меж ветвями были натянуты веревочные мосты, с виду совсем ненадежные. Хижины гнездились в развилинах покрупнее или свисали на «живых канатах». Казалось, не счесть изобретательных приемов, которые вэттеры применили при создании своего на удивление причудливого и своеобразного города.

Группа, не задерживаясь, прошла по небольшой платформе мимо лавки местного травника, не обращая внимания на бессмысленно улыбающихся посетителей, норовивших потрогать не только чужаков, но и их сопровождающих. Точь-в-точь выжившие из ума пеладаны, что ошивались вечерами по выходным в Винтус-холле.

Выйдя наружу, охотники-вэттеры и Гэп оказались прямо на угрожающе раскачивающемся канатном мосту; юношу и пса повели по нему к верхушке похожей на термитник конической башни. Судя по всему, здесь сходились все переходы: лесенки и канатные мосты подобно шелковым нитям разбегались во все стороны. Подслеповато рассматривая веер расходящихся от верхушки башни дорожек, мерцающих лампами и факелами, Гэп невольно почувствовал себя мухой, которая залетела в невообразимую паутину слепящего света.

Дальше путь лежал через деревянный мостик, подвешенный на толстых тросах. Шаткая, раскачивающаяся дорожка поднималась к каменному выступу посередине огромного карста и шла ко входу в пещеру, уводя в глубины скалы, в лабиринт ярко освещенных проходов, где из окон домов и мастерских высовывались любопытные вэттеры.

Наконец дорожка вынырнула на плато. Гэп глубоко вдохнул восхитительный свежий воздух на вершине скалы, огляделся и замер, не в силах выдохнуть.

Нет, с благоговением подумал он, веер дорожек у башни — вовсе не центр этого мира...

Он мог разглядеть крошечный термитник внизу, простой камушек в паутине огней. Так вот где, должно быть, центр страны вэттеров! Города невероятнее и чудеснее ещё никому из людей не доводилось видеть.

Внизу весь город опоясывала темная полоска живого частокола гигантских деревьев. За нею простиралась темнота, но внутри... Каждый дом, каждая хижина, каждая улица светилась: на земле, на деревьях, на невысоких уступах... и выше, на скалах, и даже у Гэпа над головой, на верхушках огромных деревьев, что росли на этом неприступном плато; а посреди деревьев, вздымаясь на заоблачную высоту, стояла одинокая скала, короной венчая страну вэттеров.

Ни в одной книге не упоминалось подобное место; ни один сказитель, ни один странник не рассказывал о нем, а если бы и попытался — слов все равно не хватило бы.

Гэп попал в сказку, по сравнению с которой родной Нордвоз казался приземленным и обыденным.

* * *

Плато раскинулось высоко над пологом леса, как уединенный зеленый сад, где царит неземное спокойствие — особый укромный мирок. Охотники вели двух своих подопечных меж гигантских деревьев, какие не росли больше нигде в Линдормине. Древний мох свисал с узловатой коры; в бесчисленных дуплах селились белки, древесные лягушки, змеи и даже черные хвостатые обезьянки, что как угорелые носились по здешним скалам.

Большая часть толпы осталась позади, многие просто разошлись. Отряд спокойно продолжил путь меж деревьев, под арками из огромных выпирающих корней, пока наконец не вышел к центральной скале.

Внутрь можно было попасть только через огромный, вырезанный в камне туннель. Над входом нависала опускная решетка, изготовленная из железного дерева и заросшая цепким жестколистым вьюнком с крохотными розовыми цветочками. К решетке вел пологий каменный подъем, рядом с которым сидело несколько легковооруженных охотников. При приближении отряда они оторвались от игры в сосновые прутики и долго смотрели вслед, не делая никаких попыток задержать путников.

Вопреки неприступности этого места (или же благодаря ей), Гэп почувствовал некоторое облегчение, оказавшись в темном прохладном укрытии. Его охватило странное предвкушения, смешанное со смирением, какое появляется иногда при входе в храм чужеземного бога. Гэп сам снял обувь, как только вошел внутрь, не дожидаясь, пока его попросят, — он стоял на священной земле в самом сердце страны вэттеров.

Группа направилась вверх по прохладному гладкому камню; эхо шагов мягко отдавалось от стенок туннеля. Проход был освещен бледно-зелеными камушками, которые плавали в чашах с густой жидкостью, испуская странное, пахнущее бузиной пламя и довольно мурлыча. Расположенные в нишах по всему проходу, они высвечивали длинные скамьи вдоль стен. Таких необычных скамей с высокими спинками на юге не делали. Над каждой висело что-то вроде живого гобелена, сплетенного из разноцветных побегов растений. Побеги прорастали в картины сквозь трещины в стенах и складывались в образы, одновременно прекрасные и странные. На одних были изображены вэттеры и их друзья «олени», на других красовались всевозможные лесные обитатели, многие из которых скорее напоминали демонов или ящеров, что вымерли в незапамятные времена. От одного взгляда на эти картины Гэпу становилось не по себе.

Тут была и резьба, и скульптуры из дерева и камня. Среди прочих особенно выделялись две статуи, стоящие по обеим сторонам широкого дверного проема, к которому вели юношу. Они были большие — больше, чем самая крупная лошадь, какую Гэпу доводилось видеть — и стояли гордо, как часовые на посту. Четкость деталей поражала, краски казались живыми. Статуи изображали каких-то вымышленных мифических чудовищ с головой, торсом и руками гигера, насаженными на туловище гигантского оленя. Рога, красующиеся на головах обеих статуй, также были оленьими: ветвистые, с острыми передними отростками и загнутыми, защищающими загривок задними. Длинные хвосты оканчивались булавообразной кистью из костяных шипов.

Гэп не мог отвести глаз от скульптур, поражаясь творческому воображению художников-вэттеров. Юноша мог поклясться, что, когда его повели мимо статуй в помещение, которое те «охраняли», он поймал на себе свирепый взгляд и услышал, как угрожающе щелкнули хвосты.